Вот наваяла немного разнородных вещей по Мору. Прошу любить и жаловать.
Для начала небольшой фанфик. Пока что без названия, но в будущем оно непременно появится.
Первый кусочек грандиозной задумки по Мору.
- Это снова ты, моё чудное видение?..
Мутный взгляд слегка оживился, уловив знакомый силуэт. Лицо девочки было печальным, немного измученным.
- Всё кончилось... – тихо прозвучал её голос. – Теперь всё кончилось, ничего больше нет...
Парень молча опустил глаза. На что он ещё надеялся?
- Андрей что-нибудь говорил? – пьяный голос плохо слушался Стаматина.
- Что больше ничего не будет. Это действительно случилось. Это окончательный вердикт.
- А Бурах?
- Он ничего не может сделать...
- А Даниил?
- Бессилен...
- Значит, надежды нет?
- Ни малейшей...
Он совсем низко склонил голову, горько прошептал:
- Какой страшный день... не думал, что когда-нибудь доживу до такого... Клара! Ты была нашей последней надеждой!
- Я пыталась! Я... я...
- Не плачь, маленькая моя, я ни в чём тебя не обвиняю! Ты боролась до последнего, знаю! Ты молодец! Иди сюда, так больно теперь на душе! Когда всё кончено, а ещё столько всего не сказано, и так хочется жить... – выпалил Пётр, закончив совсем сипло, переходя на шёпот. Потом внезапно схватил Самозванку за плечи и прижал к себе.
- М?! – вырвалось у той.
Пётр согнулся и, смяв девочку в объятиях, закрыл глаза. Офигевшая Клара хотела было возмутиться, но, подумав, простила, приняв за жест грусти. Разве этот скромный архитектор (да и не он один) не может рассчитывать на то, чтобы его пожалели теперь, когда рушится мир? А может, это просто попытка поддержать вестницу, для которой боль запоздавшего решения должна оказаться сильнее... Хотя это ещё кто кого поддерживает: не долго ещё тоненькие ножки смогут удерживать повиснувшего на Кларе парня...
Простояли так минуту.
Потом послышалось деликатное покашливание. Стаматин открыл глаза. На стол падала чья-то тень. Рядом стоял тот, благодаря кому она туда, собственно, и падала – Данковский.
- Да-даниил? – удивился Пётр. – Ты мне не мерещишься? Возник из воздуха, что ли? Когда ты успел...
- Я уже давно тут стою, - спокойно сказал бакалавр. – Всё жду, жду, что вы обратите на меня внимание...
Пётр отпустил Самозванку и поднял на Данковского такой взгляд, по которому смутно можно было догадаться, что архитектор ещё в этом мире. И даже, вроде как, о чём-то думает. Клара сделала несколько шагов вбок, спешно поправляя шапочку, а в маленькой головке уже перебирались варианты развития событий, как бы не наделать ошибок. Бакалавр сравнил оба направленных на себя взгляда и решил, что что-то не так с ним самим. Может, во всём виновата маленькая железная тележка, на которой с недавнего времени Даниил возит свой портфельчик? Ну, тот самый, что битком набит таблетками, бинтами, вялеными рыбинами, огромными кусками копчёного мяса, разнокалиберными патронами, а также пустыми бутылками и всякой мелочью из мусорных баков со всего города... Представляете, сколько может весить такой портфель? Носить его в руке теперь несколько неудобно...
Но тележка с портфелем были не виноваты. Тишина растянулась, и, чтобы хоть как-то её нарушить, бакалавр сделал поползновение съехидничать:
- Слышь, Пётр, ты бы у братишки в кабаке себе кого-нибудь нашёл. Зачем же детей невинных...
Но тут Стаматин вышел из раздумий.
- Как хорошо, что ты пришёл, Даниил! – торжественно и печально воскликнул он. – Не бросил меня в этот роковой час! Даже конец света не заставил тебя забыть о друзьях! Знаешь, брат, ты ведь отличный человек! Так много сделал для этого города и для меня! И вот ты пришёл разделить горе с бедным творцом. Спасибо тебе...
И Пётр заключил в объятия Данковского. Клара облегчённо вздохнула.
Даниил обалдел:
- Господи, да что же ты делаешь-то, а?! До чего допился!
Вдруг Самозванка встревожилась: доктор может напортачить. Девушка вцепилась ему в свободную руку и потянула к себе.
- Данковский, можно Вас на пару слов? – нервно процедила она, выворачивая тому запястье, пытаясь вытащить из крепких рук Стаматина.
- Куда же вы? – испугался Пётр. – Не уходите!
- Одну секундочку, всего одну секундочку! – заверила его Клара и вытолкала бакалавра на лестницу. Дверь закрылась. Оставшись один, Стаматин стал недоумённо разглядывать странную тележку посреди комнаты.
Они остановились чуть выше площадки второго этажа. Между округлыми стенами было сумрачно и тесно, так что стояли на разных уровнях лестницы. Бакалавр стоял на нижних ступенях, а потому был с девочкой одного роста. Сначала немного помолчали, разглядывая друг друга.
- Всегда знал, что ты негативно сказываешься на окружающих людях, - недовольно заявил бакалавр.
- А ты бестактный выскочка, - ответно поприветствовала его Самозванка.
- Что ты с ним сотворила?
- Это не я! Что за дурацкая привычка вечно сваливать всё на меня?!
- Но без твоего участия точно не обошлось. Про какой конец света он там разглагольствовал? Что ты ему наплела?
Клара немного помялась:
- Ну... видишь ли... дело в том, что меня попросили сотворить одно чудо... В общем, я сказала Петру, что в городе кончился твирин.
Даниил фыркнул:
- Что за чушь. Кто в это поверит? Глупость какая... Как может кончиться водка в городе, где под боком столько сырья, из которого её и делают?!
- Это не важно. Главное, что мне удалось его убедить. А ты теперь смотри, не разуверь его в этом... Могу поспорить, у тебя в твоём портфеле бутылки две да лежат.
- Сто две.
- Тем более. Кстати, где твой портфель?
- Какое тебе дело?
- Да так... забочусь, чтобы кто-нибудь посторонний не залез...
- Ты не можешь в него залезть, ты стоишь передо мной.
- А откуда ты знаешь, что я не могу быть в двух местах одновременно? – хитро сощурилась Самозванка.
Бакалавр вздохнул:
- Ты просто морочишь мне голову. У меня есть дела. Я вообще-то сюда не к тебе пришёл, - и собрался уходить, но Клара загородила путь вверх по лестнице.
- Не вздумай говорить ему про твирин, тем более показывать!
- С какой стати мне тебя слушать? Дай пройти.
- С такой, что об этом очень-очень просила одна наша хорошая знакомая. Она сильно расстроится, узнав, кто помешал мне выполнить мою святую миссию!
- Что такого святого во вранье? – изогнул бровь Данковский. – Больше похоже, что ты собираешься шантажировать этого твиринообожателя. И кому из моих знакомых может понадобиться подобное?
- Не всё сразу! Сначала дай слово, что не будешь мешать!
- Только после того, как ты скажешь свою цель. А нет, так это не в моих интересах. Пропусти.
Самозванка опять загородила дорогу.
- А, если сочтёшь цель достойной, поможешь?
- Сомневаюсь, что цель достойная. Впрочем, говори.
- Ну... Я собираюсь избавить Петра от твириновой зависимости.
Молчание.
- Это шутка?
Молчание.
- А как же твои чудодейственные прикосновения рук? – усмехнулся Даниил. – Говорят, лечат от всех болезней. А от алкоголизма не помогают?
- Пока нет...
- Должно быть, у него это неизлечимо...
- Но помогут! А сначала надо кое-что сделать.
- Начинается...
- Ты выполнишь одну вещь для меня?
- А больше тебе ничего не надо?
- Надо-то больше... Но я выбрала сущую мелочь специально для тебя.
- Мило. Ты уже заранее на меня рассчитывала?
- Всего лишь хочу, чтобы ты сгонял к Бураху, передал сообщение.
- Что? К Бураху? Сама бегай, я тебе не мальчик на побегушках.
- Значит, отказываешься?
- А что, не видно?
- Это тебе не видно! Дальше своего носа не смотришь! Эгоистичный учёнишка!
- Оборванка самонадеянная!
- Да иди ты нафиг!
- Вот и поговорили...
Дверь с треском хлопнулась об стену, и Самозванка ввалилась обратно к Стаматину. В комнату вошёл Даниил.
- Чего вы там не поделили? – поинтересовался Пётр.
- Да так, - махнула рукой Клара, - о тебе говорили. Дискуссия у нас, понимаешь. Я вот говорю, что ты гений. А он, что дурак. Ой!
Это бакалавр поднял её с полу и в один миг выставил за дверь со словами:
- У нас тут состоится серьёзный мужской разговор. Так что иди-ка ты, девочка, домой!
Дверь с треском захлопнулась. Клара немного постояла на лестнице, обиделась, что никто сломя голову не несётся к ней с извинениями и приглашениями обратно и уныло побрела на улицу.
Всё время с тех пор, как Даниил покинул Стаматинскую студию, он пребывал в замешательстве. Шёл по безлюдным улицам, через мост, и размышлял. А Самозванка-то действительно внушила Петру, что в городе кончился твирин! Как ей это удалось? Загипнотизировала? Неужели на это затвириненное сознание ещё что-то действует? Поразительно…
- Самозванка скупает воду, - вдруг услышал Даниил где-то возле себя.
Домов вокруг почему-то не было. Куда это он забрёл??? Бакалавр вынырнул из раздумий и, оглядевшись, обнаружил Марию Каину.
- Что? – переспросил он.
- Я слышала, Самозванка скупает воду по всему городу. Что-то готовит она нам, что-то замышляет!
- Тебя это беспокоит? – а сам, не слушая ответ: “Интересно, давно я здесь стою?”
- Чует моё сердце беду, - зловещим голосом пояснила Мария. – Небось, ждёт Клара, что в городе совсем вода кончится, и побежим мы все к ней в ногах ползать, воду выпрашивать! Ах, она, воровка! Власть в свои руки жаждет взять! Совсем город погубить! Или воду заражённую начнёт распространять. Шабнаг-адыр она, вот кто! Вылезла из-под земли!..
- Ты сгущаешь краски. Это просто слухи.
- Это она только с виду такая безобидная!
- Успокойся, Мария. Вот что: я сам всё проверю. Тебе же нужны доказательства? Не люблю строить выводы из воздуха, спрошу у неё самой.
- Будь осторожен, эн Даниил.
Бакалавр попрощался и снова вышел на улицу. А зачем он, собственно, приходил? Вот безобразие – он не помнит! Может, Пётр достал из тайного места запасы на чёрный день, и они вместе их допили? Если, конечно, не позаимствовали бутылочек из Даниилова портфельчика... Кстати, где портфельчик-то?
Не успел Данковский шагу с порога сделать, за спиной уже слышался голос Марии.
- Даниил, ты свою тележку забыл, - госпожа Каина выкатила что-то из дверей. – Уф, какая тяжёлая! Как ты её по лестницам таскаешь?
- Приходится, - пожал плечами Даниил и на этот раз уж точно отправился в путь. Пришло время как следует поговорить с Самозванкой. И не только насчёт воды.
Первое место, откуда следовало бы начинать поиск, - дом коменданта Сабурова. Как всегда водится, вокруг пункта сосредоточения власти преступности намного больше, чем в любой другой части города. Это такой показатель успешной деятельности правоохранительных органов. Бандитам даже не обязательно дожидаться наступления ночи, чтобы пошвыряться ножиками в прохожих. На мирного доброго доктора нарвался уже третий мародер. Участь несчастного не слишком отличалась от предыдущих его собратьев по ремеслу… Бакалавр спокойно вытер окровавленный скальпель о подол своего плаща, ссыпал в толстый кошелёк ещё горстку денег и положил в саквояж царапалку и третий добытый за день ножик. Тележка послушно заскрипела по дороге к дому Сабуровых.
Комендант выглядел каким-то нервным.
- Сам не могу понять, где она шляется! – отвечал он на вопрос Даниила. – Мало того, что бродит целыми днями непонятно где, так теперь вот ещё и выясняется! А я-то гадал, с чего это она зачастила в кабак к Андрею Стаматину! Наивный, думал, улики против него ищет и содействует добровольной сдачи властям… Ан нет! Сегодня заглянул к ней в комнату, чисто случайно, и обнаружил в тумбочке настойки твириновые!
- А тумбочку Вы, позвольте узнать, тоже “чисто случайно” открыли? – поинтересовался Бакалавр.
- Да как же было не открыть, когда бутылки так и выпирали?! Штук двадцать! Пристрастилась, значит? Ну я ей устрою, когда вернётся! – Тут он заметил выпачканный плащ Данковского и недоумённо взвёл бровь: - Это что, кровь? Вы ранены?
- Ничего особенного, просто замочил несколько бандитов по дороге сюда.
- Это хорошо, - одобрил комендант. – Бороться с преступностью надо. Ишь, совсем расхрабрились, уже под окнами разгуливают! Между прочим, почтенный бакалавр, Вы не отыщите мою драгоценную дочку? Как бы она не натворила чего… Вознаграждение прилагается.
- Как за беглого преступника? – шутканул Бакалавр.
- А хоть бы и так, - отмахнулся Сабуров. – Разница небольшая.
“Отлично!” – подумал Данковский и полез в карман за дневником. Дневник (такой милый, голубенький, с мишками) содержал краткие записи о всех приключениях Бакалавра. Устроившись поудобнее в кресле коменданта, Даниил принялся писать: “В доме Сабуровых Самозванки не оказалось. Глава семейства сам в недоумении.” Подумав, зачеркнул последнее слово, исправил на “в бешенстве”, продолжил: “За приличное вознаграждение просит найти дочку, которая, по его словам, пристрастилась к твириновым настойкам. Что, впрочем, неудивительно, взять, к примеру, её мать. Та вообще без морфия жить не может. Надо посоветоваться с Андрюхой. И насчёт настоек, и насчёт его братца.”
Сабуров всё это время стоял рядом и как-то странно разглядывал Бакалавра, но потом предпочёл промолчать.
- Я поищу для Вас Клару, - пообещал Даниил, освобождая комендантское кресло и направляясь к выходу. – Скоро вернусь. Готовьте денежки.
- Обязательно, - пробурчал Александр. – Только сперва вычту из этой суммы затраты на чистку ковра. Посмотрите, что Вы тут развезли колёсами вашей тележки!
Даниил бросил через плечо небрежный взгляд в сторону измазанного грязью и кровью ковра, оценил, что дешевле будет самому его отмыть, чем доверять такую работу местным прачечным, и вышел вон.
Душный городской воздух с запахами степной травы. Клара плелась по улице, ноги подкашивались от усталости, глаза закрывались сами собой. Ветер срывал с деревьев осенние листья и гнал их под ноги прохожим. Они, прохожие, уже немного привыкли к странностям приезжего бакалавра, поэтому не обратили внимания на какую-то странную девочку, идущую к мусорному баку. Самозванка напрягла руки и с трудом сдвинула тяжёлую ржавую крышку мусорки. К радости девочки, скоро на ощупь обнаружилась добротная пустая бутылка. Только Самозванка достала свою драгоценную находку, как кто-то окликнул сзади:
- Клара, что ты делаешь?!
Нехотя Клара обернулась. Лара Равель быстрым шагом направлялась к ней.
- А, это Вы, - расслабилась Самозванка и закрыла мусорку, хотя там было ещё много чего интересного.
- Бедная девочка! – ужаснулась Лара. – Пойдём скорее в дом.
“Приют” находился в двух шагах. Хозяйка особняка увидела Самозванку из окна и подумала, что что-то неправильно.
- Присядь, отдохни, - заботливо говорила Лара, ведя гостью в комнату. – Талло, принеси скорей девочке поесть.
Послушный слуга скрылся в кухне.
- Что же это такое, Сабуровы совсем не заботятся о своей преемнице?! – недоумевала Лара. – Как так вышло, что тебе приходится рыться в мусорных бачках? Они совсем тебя не кормят? Что же это за правители такие, которые в собственном доме не могут позаботиться о детях! Что же с городом будет!
- Не говорите так! – начала свою привычную заступническую речь Клара. – Катерина и Александр очень добры ко мне! – В сторону: “Правда, иногда не мешало бы подкреплять эту доброту деньгами и провизией.” – Госпожа Лара, у Вас в доме есть вода? Я заплачу.
- Ах, ты, бедное дитя! – всплеснула руками хозяйка приюта. – И такие жизненноважные вещи приходится самой добывать! Да ты кушай-кушай, не стесняйся. Сейчас и попить тебе принесут.
Клара ничего не ответила. Ну и что, что её неправильно поняли, зато поесть на халяву дают! Самозванка в один присест схрумкала большой кусок копченого мяса, заела буханкой зачерствевшего хлеба, закусила солёной рыбкой и запила всё это бутылкой молока с лимоном.
- Может, “Мезим” дать? – осведомилась добросердечная Лара.
- Не, спасибо, - ответила Самозванка, но потом подумала, что глупо отказываться, когда предлагают. – А, хотя, давайте. И ещё анальгин у Вас есть? И ещё можно в дорожку пару-тройку-четвёрку бутылок воды?
Равель слегка удивилась такой наглости, но ничего не ответила и распорядилась насчёт Клариных запросов. Когда всё принесли, Самозванка посетовала, что для транспортировки этого не помешал бы портфельчик Бакалавра с тележкой в придачу. Но просить у Лары ещё что-либо было опасно – ещё отберёт то, что уже дала. Поэтому Клара поблагодарила благодетельницу, распихала таблетки и бутылки по карманам и спешно покинула “Приют”.
В кабаке было шумно и весело. Пока не зашёл Бакалавр. Завидев доброго доктора, свидетели его сёднешней расправы над бандитами тихо сжались в углу. Даниил не обратил на это внимания и по привычке направился к дальнему столику, где в основном заседал хозяин этой забегаловки. Хозяина не было. Зато там заседала фигуристая танцовщица, обмотанная какими-то листиками.
- А где Андрей? – спросил Данковский, оглядываясь. – На какие болота его понесло? Или опять расстреливают?
- Он пошёл спать, - сказала девушка.
- ? Так рано? Пойду, разбужу его.
Танцовщица остановила Даниила за рукав:
- Не ходи. А то ещё всадит пулю в лоб спросонья. Ему бы выспаться хорошенько… Да и тебе не помешает.
Бакалавр вздохнул:
- Как это всё не вовремя!
- А зачем тебе Андрей? – сладким голосом заговорила девушка. – Тут и без Андрея есть чем заняться. Садись, выпьем. Или тебе не приятна моя компания?
- Я лучше возьму с собой, - обрадовался Данковский, но потом вспомнил, что у него в сумке ещё около сотни таких бутылок, и решил, наконец, нормально выпить с красивой девушки. Да и ну его, этого Андрея! Даниил сел напротив танцовщицы, поднял наполненную ей рюмку, произнёс какой-то тост… и… чокнулся…
Как привольно в Степи! Густой аромат твири забивает лёгкие, свободный ветер ворочает громадами туч. Изредка попадаются радостные рожи одонгов. Степь свободна от заразы. Степь свободна!
Артемий Исидорович Бурах посмотрел в маленькое зеркальце, зажатое сильной ладонью. Зачем ему оно? А чтобы не оглядываться, но знать, кто идёт следом. А то повадилась за ним шабнак-адыр; пьяная от твири, небось, за красавца приняла. Бурах ещё раз посмотрел в зеркальце – вроде не красавец… И вот идёт она за ним, след в след, и где идёт, остаются одни кости. Скелеты вместо людей…
На горизонте замаячила пушистая твирь. В той же стороне нарисовался Червь, потому Гаруспику пришлось поддать ходу. Но вот трава, родимая, в руках и перекочевала в сумку. Червь остановился и выпучил глаза. «Что за шабнак-адыр там в тумане, прости господи? – подумалось ему с пригорка. – Беременная, что ли?»
Гаруспик не обратил на одонга внимания. Твирь в сумку на животе никак не лезла. Места нет. Что бы такое выложить? Десять пустых бутылок? Нет, жалко. Колечко золотое? Тоже жалко, у девочек патронов выменять можно. Печень заражённого? Он эту печень Грифу хотел продать, но тот почему-то не взял…
Одонг на пригорке в ужасе перекрестился, забыв, что всего лишь червь в теле Бодхо… Шабнак-адыр вытащила из брюшного мешка своё покрытое язвами порождение! И кинула в Степи! Об этом надо срочно сказать ойнону Данковскому! Ойнон разберётся в чём дело!
Бурах отряхнул руки от печени и любовно запихал твирь в сумку. Теперь он может продать её одному дельному человеку и на вырученные деньги запастись провиантом. А по дороге сделать кое-что важное… Очень важное. Самозванка выдала его Бакалавру! Она ответит за это! Только сначала пусть Бакалавр выдаст Самозванку ему… С такими радостными мыслями Бурах зашагал к Еве в гости…
Только впереди, метрах в трёхстах, бежал в ту же сторону ополоумевший Червь…
У Собора Гаруспик задержался. Как жаль, росший у колокола савьюр уж точно не влезет. И так сумка на животе выросла до чемоданных размеров… Артемий поднял голову от травы. Перед Собором стоял маньяк. Злостный негодяй, нарушающий линии детей Бодхо! Поставщик свежих органов! Маньяк обречённо замахнулся ножичком, но, конечно, не попал. Разве может что-то спасти от Потрошителя? Только крысы…
Закат в городе был затхлый. Бурах пришёл в дом Евы, но сначала поднялся к Бакалавру. Того не оказалось. Порылся в шкафчике, заглянул в микроскоп и, не увидя там ничего интересного, завалился подрыхнуть пару часиков на Бакалавровой кровати… Когда ворочался, на Еву внизу штукатурка сыпалась…
Разбудило дождём. Бурах вспомнил, зачем пришёл, и спустился на первый этаж.
- Видишь, у меня потолок облупился… - сказала Ева вместо приветствия.
- А, так это штукатурка у тебя на лице? – буркнул Артемий. – А я думал, это ты накрасилась. Где ойнон?
- Его здесь нет. Он ушёл, но не сказал, куда.
- Понятно. Работает. О всеобщем благе печётся. С заразой борется… Ну чего ты там на меня смотришь?
- Уходи, Потрошитель! Я тебя боюсь. Недавно ко мне заходил травник и рассказал такую страшную историю! Будто бы в Степи видел шабнак, которая породила кровавого последыша. И потом шабнак преследовала его до самого Собора. Теперь мне страшно. И ты весь в крови… Уходи, я не хочу тебя видеть!
- Кровь на мне не моя. С сумки натекло, наверное. Кстати, недавно у меня была чудесная заражённая печёнка! Не надо случайно? Ладно, я тоже не горю желанием тебя видеть. Особенно с извёсткой на голове…
Артемий тяжело вышел на улицу, под проливной дождь и стоны больных из соседнего квартала. В голове крутилось несколько интересных мыслей. Сбагрить твирь Андрею Стаматину. Вернуться и подобрать печёнку. Подбросить её в колодец Младшего Влада. Чёрта с два он бы тогда отвертелся! Поугорать над паникой в стане Ольгимских и потребовать, чтобы пустили в Бойни.
Топот могучего Бураха слышали все окрестные бандиты. И все как один притворялись, что не слышат, что это дождик по кровле… До того момента, пока менху сам не замечал их, и притворяться было бесполезно.
Потом Артемий увидел вывеску с бычьей головой и решил зайти, провизией закупиться. А то завтра всё подорожает… Продавец ещё с первых шагов залез под прилавок. Гаруспика посещали разные соображения, так что в лавке было тихо. Наконец он завязал в узелок ненужные вещи (бритву, сердце и инфекцию в колбочке) и бахнул на пол. После этого из-под прилавка раздалось:
- Ой… ой…
- Тебе что, больно? – Бурах наклонился над прилавком. – Я доктор, если что…
- Ой… ойнон… вы… т-тут уже б-были… - заикаясь, ответило снизу. – Кончилась… Вся еда к-кончилась… Нету…
- Иэх!.. – с чувством вздохнул Гаруспик и, оставив у прилавка свой бесценный груз, пошёл прочь.
Только одно дело, требующее немедленного завершения, гнало его вперёд. А до полуночи осталось так немного… Неужели «ценой жизни нескольких Приближённых»? Меньше надо было в Степи гулять!
Но он успел. И за пять минут до конца пересёк порог дома Оспины…
Радостное утро расцветало над городом. Мелодичное карканье ворон доносилось с крыши дома, откуда вышел какой-то странный человек. Из соседнего квартала слышались мирные вопли заражённых. На дороге весело валялся какой-то мертвецки пьяный. Всё было чудесно. Бакалавр еле наскрёб в голове мыслей на сочувствие этому бедному человеку, которого теперь отлично понимал, и пошёл выменивать у детишек мерадорм. Болеутоляющее, конечно, слабое, но всё же лучше, чем ничего. Аптека, как всегда, за десять кварталов. Вот тебе и “безобидно посидеть за рюмкой твирина”… Голова раскалывалась. И бесценного времени потрачено непростительно много. А ещё тележка пропала. Должно быть, оставил где-то. Потом поищет, сейчас главное: узнать у Сабурова, нашлась ли его дочка. Если нашлась – плохо. На денежное вознаграждение можно не рассчитывать. Зато можно поговорить с Самозванкой. А если не нашлась, придётся искать. Хоть и за деньги, но всё равно плохо. А ещё Мария наверняка беспокоится. Только бы Ева ничего не узнала… Всё было ужасно…
Сабуров опять не в настроении.
- Я просил Вас о помощи, - глазищи у него зло сверкали и бегали туда сюда. – А вы сами прошлялись непонятно где! Из-за вашей некомпетентности моя дочь успела-таки натворить дел! Она сегодня не ночевала дома! И… и, что ещё хуже, провела ночь у Петра Стаматина!
Даниил, пересилив головную боль, усмехнулся:
- О, как интересно… Так это же отсюда в двух шагах. Что же Вы сами не привели её домой?
- Я только сейчас об этом узнал…
Данковский намёк понял.
- Не волнуйтесь, верну вашу Клару в целости и сохранности, - заявил он, но тут же поправился: - ну… или как получится…
“Вот ленивый папаша, - думал Бакалавр, приближаясь к дому Петра. – Верно, от этой Клары ему головной боли больше, чем пользы. А потому легче всё свалить на другую больную голову…” Аптека, расположенная рядом, особо анальгетиками не располагала. Точнее, их здесь совсем не было. Аптекарь посмотрел на клиента скучающим взглядом и сообщил, что совсем недавно какая-то странная девчонка скупила все болеутоляющие. Данковский обиделся и с ещё бóльшим нетерпением ринулся в стаматинскую студию.
Около двери вырисовывался знакомый клюв.
- Этот человек болен, - сообщил Исполнитель. – Он выполнил то, что дóлжно было сделать тебе. Меня приставили сюда, чтобы не впускать к нему никого.
- ??? Ну, что он на всю голову болен, это я знаю… Но, что Пётр такого в этот раз натворил, что ты тут его стережёшь??? Странно, что не солдаты Сабурова… Впрочем, пойду сам у него спрошу…
- Больной без сознания. Зараза, конечно, развивается неравномерно, и Приближенные могут бороться с ней дольше чем… Эй, ты вообще меня слушаешь?
- Вот чёрт!.. – снизошедшее на Бакалавра озарение дало ему потрясающую возможность почувствовать себя идиотом. – Я вчера основное задание не выполнил!
Данковский с ненавистью перебирал в памяти отрывки воспоминаний вчерашнего вечера. Прогрезив в твириновом дурмане всю ночь, он совершенно не задумывался, что “дела этого дня, требующие непременного завершения будут выполнены ценой жизни нескольких приближённых”. Сколько же неприятностей из-за одной крохотной ошибочки! Времени и так всегда не хватает… Минутная слабость влечёт за собой несколько часов полного бессилия плюс головную боль ещё на сутки.
- Да не убивайся ты так, - удивлённо уставился на него Исполнитель. - Можешь дать хороший антибиотик, я ненадолго верну с того света заболевшего…
- Обойдёшься, - спокойным голосом ответил Данковский, вдруг перестав напоминать раскаивающегося дурачка. – Знаю я, куда мои антибиотики уйдут. Спекулянтов щас много развелось. Дашь такому же клювоголовому горстку таблеток, так он их потом с чистой совестью продаст себе на птичий корм, а больного, которому эти лекарства и предназначались, будет поднимать нашатырным спиртом…
Коготь нервно дёрнул бровью.
- Это плата за вход. Не захотел или не успел – никого не интересует, почему ты не выполнил обязательств, которые сам же на себя и взял. Каков бы ни был результат, он незамедлителен. В данном случае, жизнь одного из порученных тебе Приближённых и материальные затраты. На его лечение или на… кхм… птичий корм – это уже не твоя забота. Давай таблетки или иди гуляй.
- Клюв-то не задирай – обломаю.
- В отличие от тебя, Бакалавр, я усердно выполняю свою работу.
- Как же, как же… - сгримасничал Даниил и отошёл.
Да ну, только попусту время тратить с этой упрямой птицей! Бакалавр деловито поправил воротник плаща и глянул в чистое голубое небо, затянутое плотным слоем облаков, которые сквозь туман заразы казались мутно-зелёными. Огибая здание со стороны набережной, приветливо махнул рукой каменнолицему охраннику. Тот увлечённо дубасил какого-то зачумлённого, так что Даниил побрёл дальше, не дожидаясь ответного приветствия, поднялся по ступеням и как ни в чём не бывало вошёл в дом Стаматиных через другую дверь.
Лестница на третий этаж в этот раз оказалась длиннее, чем всегда. Еле преодолев её, Бакалавр столкнулся с закрытой дверью. Что они там, заперлись, что ли? Вот ещё не хватало! Хлипкая дверь совсем отломалась, едва Данковский попытался её пнуть. Что это с ней? Неужели вчерашнее хлопанье так покалечило?.. Даниил вошёл и первое, что увидел: бутылки, бутылки, бутылки – на полу, на столе, на шкафах. А теперь самое интересное: это были бутылки не из-под твирина. Бакалавр усмехнулся: “Так вот зачем она скупала воду…” Потом взял ближайшую бутылку и жадно глотнул, отхватив за раз половину. Наконец-то горлышко смочить можно! Обрадованный, Даниил в первые за долгое время мысленно похвалил Клару за предусмотрительность. Несмотря на шум слетевшей с петель двери, дрыхнущий здесь народ не проснулся. Пётр спал сидя на полу и опершись на стол. В ванне, свернувшись клубочком, спала Самозванка.
- Значит, вот как он тут “болеет”… В лоб ему надо за несоблюдение постельного режима! – тихо произнёс Даниил, перемещаясь по комнате и оглядываясь.
- Данков…ский? – послышался сонный голос из ванны.
- Весело тут у вас… Так ты действительно решила вытянуть этого парня из твиринового болота? – Бакалавр взял ещё бутылку. – Смело. А не боишься увидеть его трезвым?
Клара привстала и потёрла глаза рукой.
- Сегодня он будет очень злой, - продолжал Данковский. – Тебе это вряд ли понравится. А почему ты не дошла до дому? Здесь пешком две минуты.
- Как же я его одного оставлю, - Самозванка кивнула в сторону спящего Петра. – Ты же с ним разговаривал, видел, какой для него шок, что твирин кончился.
- Папашу твоего тоже одного оставлять нельзя, - усмехнулся Даниил. – У него тоже шок. И тоже из-за твирина. Что ты смотришь на меня так? Раскопал он клад твой. Кстати, как ночь провели?
- Могу задать тебе тот же вопрос, - хитро сощурилась Клара. – Красивая девушка эта Айян, а?
Бакалавр обалдел.
- Ну что ты так смотришь на меня? – Самозванка победно улыбнулась. – Ты выпей водички. Голова, должно быть, болит. Дать анальгинчику?
- Иди ты… - Бакалавр сделал вид, будто за спиной у него появилось что-то интересное, и повернулся туда.
- Как хочешь.
Клара вылезла из ванны, потягиваясь и разминая руки-ноги.
- Зачем пришёл? – спросила она после долгого молчания. – Ко мне? Или опять будешь Петра про вспышку пятилетней давности расспрашивать?
- Это он тебе рассказал? – в который раз обиделся Данковский.
- Подслушала.
- Быть не может! Я же сам из окошка видел, как ты выходила! Только после этого начал говорить.
- Через эти окна чёрта-с-два что увидишь, - объяснила Клара.
Со стороны уставленного бутылками шкафа послышались какие-то шорохи.
- Я ещё жив?.. Какая досада…
Клара и Данковский переглянулись, после чего одновременно повернулись к Петру. Видок, конечно, потрёпанный, но это всё эмоциональные шрамы: не каждый переживёт потерю твирина. В России без водки бы тоже многим сделалось дурно. И, как знать, может, не так тяжело было с ней, как было бы после её исчезновения… Самозванка приблизилась несмело: фиг его знает, этого трезвого Петра…
- Так это правда… что конец света настал… - он (не “фиг”, разумеется) оглядел подошедшую хмурым взглядом. - А я-то надеялся… Вот и ты, мой зеленоглазый ангел… Возьмёшь меня с собой на небеса?
Пётр качнулся и с надеждой уставился в многочисленные зелёные глаза. Клара вытянула перед его лицом руку с растопыренной ладонью.
- Сколько пальцев видишь?
Стаматин сосредоточился и начал считать:
- Два… четыре… шесть… восемь… десять… двенадцать…
Бакалавр в сторонке хмыкнул:
- Нет, я, конечно, слышал про шестипалость, но чтоб двенадцать… - Даниил подошёл. – У-у, да ты я смотрю тоже красавец тот ещё…Никаких тебе небес, грешничек. Хе-хе. Живи, хуже всё равно не будет… Хотя, кто знает, кто знает…
- Сам-то, - обиделся Пётр. – Тебе только косы не хватает. По мою душу пришёл? Не трави, и так плохо…
Клара оттащила Бакалавра за рукав подальше от Петра.
- Ничего не понимаю, - громко зашептала она. – Почему он не трезвеет?
- Ну, действие твирина на организм вообще до конца не изучено. А у этого “организма” твириновый стаж уже пять лет. Я думал, с таким сроком уже не возвращаются.
- Хоть бы ты был неправ!!!
- Болтать бесполезно. Что делать будем?
- Надо... Надо Андрея позвать! Он, всё-таки, лучше в этом разбирается... А, кроме того, там Сабуровы, наверное, бесятся... Но это позже. Сейчас – к Андрею.
- Ну давай, дерзай, - попрощался с ней Данковский.
- А почему бы тебе не сходить?
- Так тебе же надо.
- А тебе – безразлично?
- Не хочу в кабак возвращаться – признался Даниил. – Я там вчера уже засветился... ещё ненароком встречу эту Айян...
Клара ещё немного повозмущалась, и, в результате, бежать к Андрею пришлось всё-таки ей. Теперь, когда все лишние убрались, Бакалавр остался наедине с Петром. Для более подходящей атмосферы полной изоляции от окружающего мира не хватало только дверь закрыть и окна завесить. Но через окна, как уже сказано выше, и так ничего не видно. А двери стараниями Данковского больше не было… Даниил на это забил (не его же комната) и, довольно потирая руки, повернулся к Стаматину. Вот он, долгожданный момент, когда можно привести в исполнение свой коварный план!
- Знаешь что, друг мой? – зловещим голосом спросил Данковский, пристально глядя на Петра.
- Что?
- А вот что: я тебе открою одну страшную тайну! Относительно Клары. На самом деле она никакая не святая, - он немного помолчал. - Это я! Я сотворил настоящее чудо! Смекаешь? – и он приложил руку к сердцу. Пётр ужаснулся:
- Только не говори, что ты сделал панацею из собственного…
- Фу, да ты не о том подумал! Твирину я тебе принёс…
Данковский распахнул плащ, и стало понятно, что означал его предыдущий жест. На внутренней стороне была пришита петля по технологии Раскольникова, а в петле красовалась заветная бутылка. Правда, не понятно, как осуществлялся процесс “вытащить/втащить”, всё-таки бутылка – не топор…
Пётр округлил глаза:
- Где ты это достал??? Мне же сказали…
- Всё верно тебе сказали: в городе с этим, мягко сказать, напряжёнка. Но я специально для тебя раздобыл эту редкость… Даже не стану рассказывать, каких трудов мне это стоило… - Бакалавр тяжело вздохнул, вспоминая… вспоминая, как, на самом-то деле, около сотни таких бутылок получил от петрова братца просто потому, что умел вовремя его заболтать всякими: “Спасибо, я лучше возьму с собой”.
- Даня, я тя люблю!!!
Данковский сразу отошёл: не хватало ещё всяких обниманий, как в прошлый раз.
- Давай Андрея позовём! – обрадовался Пётр.
- А вот этого не надо. Я столько сил потратил, добывая твирин для нас с тобой! А вот братик твой у нас его отберёт, если увидит. На этом же можно бешеные деньги сделать! Андрей и не посмотрит, что это мой подарок. Так что давай по тихому сами всё выпьем?
Пётр вздохнул, но отказываться не стал.
- Эх, не зря я тебя так уважаю! Ты один меня понимаешь… - сказал он, щедро наполняя бокал Даниила. Тот, впрочем, не спешил и притрагиваться… Вчерашнего хватило…
- А поменьше тары у тебя нету?
Полная твирина чаша выглядела внушительно.
- Не, не увлекаюсь, - на выдохе бросил Стаматин и налил себе ещё.
- Я тут подумал, - как бы невзначай сказал Данковский. – Скоро может вернуться Самозванка… Ей тоже не нужно знать о том, что я тебе принёс. Разболтает всем и вся, типа вестница… Лучше, чтоб вообще никто не знал. Тогда я попробую ещё раз залезть в свой секретный источник, и есть шанс, что это не последняя бутылка, которую ты видишь в своей жизни…
Стаматин серьёзно глянул на него:
- Я тебе верю. Я никому не скажу.
- Я тоже тебе верю. Молодец, что не проболтался насчёт настоящей причины нашей прошлой встречи. Мы с тобой сейчас вот что сделаем: подай-ка мне вон ту пустую бутылку…
Выходя от Петра, Даниил по привычке прошёл через парадную дверь. На улице ждал обалдевший Исполнитель.
- Ты… как?..
- Внутрь попал? – спокойно поинтересовался Даня. – Ну, сначала зацепился за выступы в стене, потом, встав на подоконник, поднялся на строительные леса, а там через окно на третий этаж прямо в студию к Стаматину, который, между прочим, пребывает в добром здравии. А, вообще, там с другой стороны здания чёрный ход есть, если ты не знал. Впрочем, тебе это знание ничем не поможет, стереги эту дверь, неси свою стражу.
Смущённый Исполнитель сильно покраснел под маской и уставился клювом в землю. Под ногами откуда-то взялся серенький узелок.
- Это я тебе немного семечек в виде пожертвования оставил, - объяснил Бакалавр. – Тебе ведь тут ещё долго стоять без еды, которую собирался купить на деньги, вырученные от продажи моих таблеток. Ну, бывай. Авось не соскучишься: ещё загляну!
Коготь смутился ещё больше. Сегодня явно не его день…
В этом городе все друг от друга всё утаивают или искажают правду. Вот и для Петра правду слегка исказили…Подкладывая бутылку из-под твирина в ближайший мусорный бак, Бакалавр думал о том, как ловко провёл Самозванку. А в это время Клара шла по соседней улице и радостно улыбалась при мысли, что обхитрила Бакалавра. Нейтрализовать его вчера было отличной идеей! И Андрей за это взял чисто символическую плату. А главное – обезврежено опаснейшее оружие, с помощью которого можно было свести на ноль все старания Самозванки. Речь идёт, конечно, о тележке Бакалавра. Там было столько твирина… Андрей даже признал кое-что из этого запаса. Впрочем, кто знает, что он сделал со всем остальным? Должно быть, тоже себе присвоил. Ну, теперь-то понятно, почему Стаматин почти ничего не взял у Клары в качестве платы за услугу “ вечер Данковского”. Всё, что ему было нужно, он взял из сумки своего потенциального клиента, которому, собственно, и организовал бурную твириновую ночку. Клара и сама носила в кармане некоторые бакалавровские вещи: армейскую винтовку, хорошие прочные сапоги, горстку отмычек и чертежи Многогранника, непонятно как попавшие к Данковскому при том, что Пётр об этом, наверняка, даже не знает.
Хотя, заявлять о вчерашних приключениях Даниила ему прямо в лицо было рискованно: если бы что-нибудь пошло не так, и на самом деле ничего бы не было, Данковский бы мигом разгадал, кто хотел ему жизнь попортить. Но, к счастью, всё прошло удачно. Теперь надо следить, чтобы Бакалавр не сболтнул лишнего. Можно попробовать пошантажировать чем-нибудь. Надо только придумать чем.
Мутная пелена мило висела над городом. К Кларе мило бежали двое охранников. Должно быть, поджигатели опять вышли на тропу войны, пытаясь выжечь заразу своими коктейлями молотова. Если поспешить, то можно успеть обчистить их раньше, чем это сделают другие. Самозванка обернулась, но никаких поджигателей за спиной не оказалось. Зато оба бежавших охранника сильно схватили её за руки.
- Это что ещё за беспредел?! – гневно вскрикнула девчонка. – Да вы хоть знаете, кто я такая?! Знаете, кто мой отец?! Начальник ваш - Сабуров, вот кто! На каких основаниях вы ко мне пристаёте?!
- Приказ от коменданта Сабурова: немедленно арестовать, - безэмоционально сообщил охранник, заламывавший ей правую руку.
- Так что папочка твой сам против тебя, - ехидно заявил охранник слева.
Клара ужаснулась:
- Стойте! Тут какая-то ошибка!..
Но солдаты ничего не хотели слушать. Дёргавшуюся девчонку завернули в драпировку, затянули жгутами руки и ноги и, взвалив на спины, понесли в неизвестном направлении.
Скрипнула дверь.
- Я дома, - с видом вернувшегося домой мужа крикнул Данковский и снял ботинки на коврике у входа. Только потом дошло, что нужно было тихо на цыпочках пробежать мимо Евы, закрыться в своей комнате и сделать вид, что он там и был всё это время… Теперь не отвертишься.
- Даниил, - послышалось из-за угла.
Делать нечего, Бакалавр пошёл к Еве. Госпожа Ян выглядела как-то необычно. Даже слишком необычно.
- Ты чего такая бледная? Что-то случилось?
- Ангел смерти прошёл за моим окном… - печально поведала Ева. – Я не бледная. Это извёстка…
Данковский взвёл брови.
- Извёстка? – с усмешкой воскликнул он. – А чё не стряхнёшь?
- Не в этом дело, посмотри, что теперь у меня с потолком!
Тоненькая ручка показала наверх. Даниил присвистнул:
- Не хило. Видать, скоро совсем развалится дом твой. Ну, там стены потрескаются, в ванной плесень на полу прорастёт… кровавая…
- Прекрати сейчас же! – обиделась Ева. – Это из-за тебя всё! Как ты мог оставить меня одну?! Где ты вообще был всю ночь?!
Бакалавр молчит в тряпочку: вынул из кормана драпировку и завешал ею рот по самый нос. Стыдно. Надо было сходу что-нибудь соврать, например, про помощь больным в зачумлённой зоне. Это выглядело бы, как минимум, позволительно. Поздно отпираться, когда уже молчишь в драпировочку. Логика, как всегда, подвела. Впрочем, Ева не сильно заморочилась на реакции Бакалавра и вскоре продолжила:
- Сюда опять приходил этот Потрошитель! Я его боюсь…
Даниил вышел из ступора:
- Зачем он приходил?
- Не знаю, тебя искал… А ещё он так страшно храпит… Какой-то дьявол, в самом деле! Может, он и есть шабнак-адыр?.. Ну, или её супруг…
Но Данковский не стал её дослушивать. Пока она говорила ещё что-то, Бакалавр уже летел по винтовой лестнице вверх к своей комнате. Так и есть: забыл запереть дверь на ключ, когда уходил! Может, надеялся, что Ева заглянет прибраться, обнаружит под кроватью грязные носки и постирает на досуге? На деле вместо Евы пришёл Гаруспик. Он тут такой порядок навёл… Одного взгляда на кровать было достаточно, чтобы Данковский принял решение: здесь он больше спать не будет. Простынь перемазана кровью. Задняя спинка кровати выломана, должно быть, Бурах не вошёл по длине в маленькую кровать. Конечно, у себя в подвале можно мешок с соломой и на пол постелить - простор большой! А здесь всё цивилизованно… было. Бакалавр осмотрел стол с книгами, шкафы. Ничего не пропало. Мало того, в тумбочке откуда-то появились десять лишних пузырьков с кровью. Похоже, кто-то занимается благотворительностью…
Бакалавр вздохнул и пошёл сел за стол. Бумаги, документы, книги, исследования… недопитый кофе времён первой мировой… Даниил хлебнул из кружки и поморщился. Вдруг тревожная мысль промелькнула в умной, но пустой после твириновых глюков, голове, Бакалавр спохватился, осторожно набрал в пипетку немного кофе, капнул на стекло и принялся тщательно изучать под микроскопом. После того, как в его спальне побывал Артемий, Даниилу стало как-то страшновато: что означала эта кровь на постели и в тумбочке? Это послание, сообщающее о скорой смерти? Предупреждение? Угроза? Намёк на то, что Бурах собирается избавиться от догадливого учёного? Бакалавр несколько раз внимательно осмотрел образец кофе, но ничего подозрительного не обнаружил… Эх, похоже, причина невкусности напитка не в том, что кто-то хотел отравить Бакалавра... Просто Даниил не умеет варить кофе.
Расстроенный своим открытием, Бакалавр выплеснул остатки из кружки в форточку и, вернувшись за стол, стал изучать вчерашние записи в дневнике. Нужно было восстановить цепочку событий и посмотреть, на чём вчера оборвалось задание. “…Надо посоветоваться с Андрюхой. И насчёт настоек, и насчёт его братца.” Следующая запись была сделана по диагонали листа жутко неровным почерком: “Настало время взглянуть на эту башню изнутри… Говорят, она зеркальная… но, если ЭТО – моё отражение, значит я уже совсем безнадёжен…” Ещё менее разборчивым почерком: “Воистину волшебное место… Я-то думал, здесь одни только дети… а здесь столько красивых девушек… Стаматины оба дураки: построили такую офигительную штуку! а живут чёрте где… Я тут останусь… навсегда…” Дальше что-то восторженное с множеством восклицательных знаков, а потом совсем непонятные закорючки. Бакалавр захлопнул дневник и в исступлении уставился на синеньких мишек, мило улыбающихся ему с обложки. Что ещё за ахинея тут понаписана?! Нет, конечно, он был пьян, но любой глюк должен иметь под собой основание!..
Даниил резко раскрыл дневник и быстро зашелестел страницами, выискивая более ранние записи. Вот пропало тело Симона, вот Младший Влад предлагает помочь в обмен на услугу: Каины перестанут приставать к Ольгимским насчёт Термитника. Тут же и про Многогранник, в который неплохо было бы наведаться… О Боже, неужели бакалавр действительно ходил в Башню?! Данковский снова закрыл дневник, усиленно задумался. Итак, сначала он пошёл к Андрею в кабак. Точка. Потом… потом… что же там потом-то было?.. Ладно, судя по головной боли, что было потом, можно догадаться… Но это ж надо было додуматься в дневник всё записывать! Привычка…
Хорошо бы, если про Зеркальную Башню ему привиделось. А если нет?
- У кого бы спросить?.. – вслух произнёс Бакалавр.
Ни стопка книг, ни двузубые вилки, ни кружка из-под невкусного кофе ничего не ответили. Даже десять пузырьков с обычной (Даниил уже проверил это) человеческой кровью, подаренные самим Артемием Исидоровичем Бурахом, сыном мудрого менху, молчали.
- Ну и ладно, - не удивился Данковский.
Открыв дневник в третий раз, он поставил там новую дату и аккуратно отметил свой очередной грустный вывод: “Жизнь - гавно”.
Потом подумал: “Это был афоризм,” – зачеркнул запись и написал: “Вопросов становится всё больше. Пойду, поговорю с Каиными. Спрошу, что они знают об этом… на свой страх и риск…” Сунул дневник в карман и спустился вниз.
- Уже уходишь? – взгрустнула Ева.
- Работа, милая, работа…
- Но ты такой уставший, словно всю ночь не спал. Совсем плохо выглядишь…
- Ты тоже сегодня не супер, - комплиментом на комплимент ответил Данковский.
- Глупый, я за тебя переживаю…
- Раз ты так переживаешь, то позаботься о моей кровати, пожалуйста… Я имею ввиду, там же Бурах спал. Не мешало бы постельное бельё поменять… вместе с самой кроватью.
- А ты не вздумай исчезать опять! Скажи, куда ты сейчас пойдёшь, чтоб я знала. Вдруг опять придёт Потрошитель…
- Я к Каиным. Можешь и Бураху об этом сказать, если опять притащится. Главное, чтобы он больше комнату мою не трогал… а то я тоже его бояться начинаю…
Ева взглянула на него умоляющими глазами:
- Только не опаздывай к ужину.
- Только не готовь его из содержимого тех пузырьков, что лежат у меня в ящике! – испугался Даниил.
- Что ты такое говоришь, Даниил? Я, конечно же, не прикоснусь к твоим научным исследованиям. Я вообще не привыкла трогать твои вещи.
- А я-то надеялся, ты мои носки постираешь…
- Что?
- Да так, ничего…
Бакалавр потоптался на коврике у входа, обуваясь.
- Ты точно ничего не забыл? – заботливо поинтересовалась девушка, удивляясь отсутствию здоровенной ржавой тележки, которая совсем недавно появилась у Даниила.
- Всё своё нашу с собой, - уверенно заявил Данковский, демонстрируя Еве свой голубенький дневник с детским оформлением, проигнорировал косой взгляд в свою сторону и вышел на улицу.
День ещё только начинался. Ассортимент в мусорных баках обновился, так что бакалавр блуждал по дворам, загребая в карманы щедрые дары здешних мусорок. “Думай о делах, думай о работе!” – заставлял себя Даниил, в то время как больше всего его мысли занимала обида на самого себя. Не за то, что вчера напился твирина. А за то, что напился твирина и ничего не помнит! Вот уж что действительно обидно! Проанализировав свои восторженные записи в дневнике, Дан пришёл к выводу, что глючило его весьма конкретно и чем-то весьма приятным. Неужели Многогранником? Что же это за волшебное сооружение такое...
Для начала стоило зайти к Марии, всё-таки из всех Каиных она более озабочена судьбой Данковского.
- Ты сегодня без тележки? – первым делом осведомилась Мария, приветствуя Даниила жестом.
- Без. А что?
- Нет, ничего, - улыбаясь, ответила Каина, радуясь, что на только что купленном паласе не будет следов от этой тяжелой железной развалюхи. – Выпить хочешь…
- Нет!
- …воды.
- Ах, воды… - облегчённо вздохнул бакалавр. – Воды можно…
- Между прочим, - забота в голосе Марии почему-то пропала, - а кто такая эта Айян?
Даниил, уже успевший отхлебнуть здоровенный глоток из поданной чаши, поперхнулся.
- Слава летит впереди героя, - объяснила девушка, мрачно глядя, как Бакалавр откашливается.
- Кх! Кх! Вот блин! – подавленно процедил тот.
- Бокал поставь, пожалуйста, ковёр забрызгаешь.
- Жестоко было предлагать мне попить… Лучше бы предложила присесть, а ещё лучше прилечь и съесть что-нибудь успокаивающее… Давно ты знаешь?
- Тебя интересует не этот вопрос, - Мария одарила его пронзающим взглядом. – Не “как давно”, а “что” именно я знаю.
- Ух, властная Маша… - Даниил передёрнулся. – Ну… и… что же именно ты знаешь?
- Тебе с какого момента рассказывать?
Данковский присел на край большущей кровати перед Марией.
– Во-первых, я бы хотел знать: я был вчера в Многограннике?
Мария таинственно ухмыльнулась.
- Ой, мне уже нехорошо… - глядя на выражение её лица, проговорил Даниил. – Неужели всё так ужасно?
- Это необычно, эн Даниил. Никто так и не понял, с каких щелей ты решил, что тебя пустят в Многогранник. Но сам факт того, что ты туда пришёл… Удивительно! И как ты только не свалился оттуда?.. Я сама не видела, но очевидцы говорят, что это было поистене невероятное зрелище: пьяный столичный бакалавр, поднимающийся в Многогранник! Как тебе это удалось?
- Я сам хочу это выяснить… - Данковский смущённо глядел из стороны в сторону.
- Но это ещё не всё. Потом ты добрался до самого верха и высказал желание попасть внутрь… У них там такой переполох начался! Сам Хан вылез поглазеть на тебя. Чувствую, в следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем довериться тебе… Как ты думаешь, детишки пустили тебя внутрь Башни?
- Но… мне казалось…
- Всё, что ты там себе навоображал, - продолжала Мария высокомерным голосом – тебе мерещилось снаружи Многогранника.
- Откуда тебе может быть известно, что я “там себе навоображал”?!
- Ты не выпускал из рук дневник и постоянно там что-то записывал... Не дашь как-нибудь прочесть?
- ! Нет, конечно! – обалдел Дан. - Зачем тебе?
- Говорят, рожа у тебя была счастливая-счастливая! Интересно очень… Прислужники Каспара долго таращились на твои выходки, клянусь, такого развлечения у них давненько не было… Я бы и сама посмотрела, но мне поздно об этом сказали… Жаль, что в наше время ещё не изобрели видеокамеры…
- Значит, внутри самого Многогранника я не был… - на целый грамм облегчённей вздохнул Бакалавр. – Пожалуй, это хорошо… Не хотелось бы вот так запросто потерять знания о его внутреннем строении.
- Зато ты их теперь вообще не получишь, - заверила его Каина. – Пёсиголовцы тебя и близко не подпустят.
- Это ж надо за один вечер столько дров наломать!.. Но причём здесь Айян?
Затронув неприятный для Марии момент, Данковский вызвал у Хозяйки пламень в глазах.
- Говорят, потом за тобой прибежала какая-то полуобнажённая девушка, - с пренебрежением бросила “властная Маша”. – Я очень удивилась, узнав, что это не Ева! Пытаясь отодрать тебя от зеркальной стенки, девица повторяла своё имя, чтобы достучаться до твоего разума. Но это не слишком помогало. Пёсиголовцы предложили просто скинуть тебя вниз… Но потом пожалели, помогли стащить по лестнице. А дальше тебя увела эта Айян. Без понятия, куда. Но, что меня действительно бесит, так это то, почему тебя не принесли сюда! Многогранник здесь в двух шагах! Нет, надо было переть тебя через весь город!
- Ладно-ладно, не кипятись ты так! – успокаивал её Бакалавр, хотя его самого сейчас нужно было успокаивать… - Пожалуй, я узнал всё, что хотел… точнее, чего вообще не хотел! Только ответь мне на последний вопрос: многие ещё об этом знают?
- Я не интересуюсь мнением других. Поспрашивай – узнаешь.
- Замечательно, - тяжело вздохнул Данковский, вставая. – Спасибо, Мария, что поведала мне всё это… хотя, если честно, пока я был в забвении, жить было легче…
- В твириновом забвении? И я ещё хотела спросить…
- Ой, я вспомнил, - изобразил озарение Даниил – у меня дела. Да, срочной важности! Нужно спешить… Ну, я пошёл?
- Покрывало на кровати поправь, - ледяным тоном велела Мария.
Данковский ретировался к выходу. Вот ещё не хватало, чтобы госпожа Каина расспрашивала его… Спешно попрощавшись, он вывалился на улицу и сбёг за ворота.
- Даниил Данковский? – обратились к нему.
- Да… - Бакалавр опасливо глянул на подошедшего студента.
- Вам записка, - тот протянул маленькую мятую бумажку. – Только сейчас, пожалуйста, не суйте её в карман, а прочтите сначала…
- С чего ты взял, что я не стану её читать и суну в карман? – недоверчиво покосился на него Даниил.
- Потому что… - студент вздохнул, - я уже в шестой раз отдаю Вам эту записку… Ранее Вы поступали с ней именно так.
- О чём ты? Я впервые тебя вижу!
- Вы, наверное, не помните… Три раза в кабаке, один – на лестнице в Многогранник, и ещё раз на квартире у Айян…
В порыве ненависти Данковский рванул руку к портфелю, чтобы достать оттуда карабин, но ни карабина, ни портфеля не оказалось. Ну вот! Ещё один свидетель остался в живых! Так, недолго ждать, весь город будет в курсе… Бакалавр выхватил записку и оттолкнул студента.
- Всё! Пошёл-пошёл отсюда! И запомни: ты меня не знаешь!
Даниил свернул с главной дороги. Прислонившись к стене дома (благо, она не было покрыта кровавыми пятнами), развернул бумажку и начал читать.
“Записка от Рубина
Многоуважаемый Бакалавр, я догадываюсь, что разработкой вакцины Вы уже не интересуетесь, но всё же очень прошу Вас выслушать мои предположения. Я стал свидетелем одного престранного события.
P.S. Я работаю в скрытой прозекторской на складах. О ней уже знает весь город, так что, если заблудитесь, просто спросите у любого прохожего.
Стах Рубин”
Бакалавр задумался. Вчера он хотел заняться поисками ткани заражённого, изучение которой могло бы помочь в борьбе с Песочной Язвой. Итого: целый день впустую! Зараза спокойно так себе живёт и развивается, а единственная надежда этого города прохлаждается по кабакам да Многогранникам… Уж не об этом ли “престранном событие” говорил Рубин???
- А, это ты – Бакалавр! – весело звинькнул голосок.
Даня вжался в стену.
- Ну чего ещё? – нервно поглядывая по сторонам, спросил он у маленькой голубоглазой девочки.
- Ну как? Тебе понравился наш Многогранник?
- Нет, он ужасный, - пробурчал Дан, с опаской глядя на подозрительную малышку.
Та удивилась:
- А Айян сказала, что ты был в восторге…
Правый глаз у Бакалавра нервно дёрнулся.
- Она не это имела в виду… Она тебе наврала… Да что вы все пристали ко мне с этой Айян?! Она что, звезда мировой величины?!
- Не, она танцовщица из кабака Андрея Стаматина, - как ни в чём не бывало пояснила девочка.
Даниил схватился за голову.
- О Господи, какие просвещенные дети пошли в наше время… Слушай, крошка, дяде Бакалавру нужно работать. От него зависит жизнь всех людей в этом городе и судьба твоего любимого Многогранника в том числе.
- Неправда, - уверенно заявила девочка. – Судьба города и Башни зависит от Клары и Гаруспика. А ты так, кукла, игрушка в руках сильнейших…
Вместо ответа Даниил развернулся и ушёл. Детям незачем слышать, что о них теперь думает столичный бакалавр.
Неужели всего за одну ночь он превратился из чудотворца в воровку?.. (Ах да, это же про кого-то другого…) То есть, от гениального учёного, который должен всех спасти, упал до какого-то ничтожного никому не нужного недоучки-бакалавра… Ох, как они его недооценивают!
Дождь робко стучал в заколоченное окно. Пахло мокрыми досками и соломой. Тихо так…
В сильных руках Бураха шевельнулось маленькое существо, укрытое тряпьём.
- И давно ты не спишь? – спросил Артемий, придерживая Оспину, чтобы она не свалилась с лежанки.
- Проснулась ещё раньше тебя, - хитро блеснули два тёмных глаза. – Сейчас спросишь, зачем я себя выдала? Потому что скоро светает, за работу пора. Да, и осторожнее, у меня в ногах стоит ларец с остатками твоего наследства. Не запнись, когда будешь слезать с кровати.
Гаруспик усмехнулся и крепко обнял Оспину. Она многозначительно затихла. Через минуту он разжал объятия и перебрался на холодный пол. От неосторожного движения плащ Оспины поехал следом, но Бурах поймал и водворил на место, укрыв ей плечи.
- Пообещай мне одно – только не потакай этому змеиному мерзавцу, - прохрипела девушка, глядя в сумрак на одевающегося ойнона.
- Почему я должен ему потакать? – усмехнулся Бурах.
- Ты добываешь для него кровь и органы.
- Я делаю это для того, чтобы приблизиться к изготовлению панацеи, а не для самого Бакалавра. Он не такой плохой, как ты думаешь, хотя хам порядочный. Но он хотя бы извиняться умеет.
- Хм, - ехидно ответила Оспина.
- Вполне себе так доктор… - Бурах оценивающе взвесил кошелёк, ибо считать все семь тысяч монет было лень. Только хозяйка ночлежки открыла рот, он добавил: - Молчи! Твоё мнение сейчас не требуется, ядоносная моя. Всё, я ушёл. Работа не терпит отлагательств. Но… я это… ещё зайду…
Артемий спиной чувствовал её улыбку. Даже в извечной полутьме этой тесной развалины улыбка делала Оспину светлой и радостной. Редко кто видел эту улыбку…
В коридоре Бурах столкнулся с подслушивающим Червём. Червь хрюкнул, потому что кто-то наступил ему на ногу… и с воплем выломился на улицу.
- Ах ты! Догоню – по башке настучу! – пригрозил Бурах вынутым обрезом. Пересчитал патроны. Убрал. Червь уже бежал вдоль стены Термитника, побив все рекорды скорости. – Эх, и почему не устраивают червиные бега? Червя поймать легче, чем крысу. А бегают они у меня все резво…
Наконец Гаруспик сам вышел под дождь, плотно затворив дверь. Вот ему бы такой капюшон, как у Оспины… Это его размерчик…
Мокрый ветер прогнал тучи, и дождь скоро прошёл. Посветлели промежутки неба между облаками, мяукнул на крыше предрассветный кот Артист. Вспомнив про его хозяина, Гаруспик развернул вчерашнюю карту. Надо бы новую… Но сначала затариться едой! И сходить в кабак к Стаматину (тут Гаруспик любовно погладил сумку на животе с выпирающей во все стороны твирью). И найти, наконец, это вечно занятого Бакалавра! Он что, так погружён в работу, что и выслушать не может?
Когда Бурах бывал в плохом расположении духа, у него проскальзывали мысли принудительно накормить Бакалавра «мёртвой кашей»… Посмотреть, как действует на приезжий столичный организм… Правда, сначала Даньку придётся заразить…
Как по заказу, из соседнего дома выплыло многообещающее облако. Бурах рванулся в сторону, и Песчаная пыль (или пыльный Песок?) промахнулась.
А дальше – вдоль улицы, и всё вдоль, вдоль, следуя линиям города. Через утреющие кварталы, бой колокола и стремительно разбегающихся бандитов. Через каждодневную галлюцинацию в семь утра с мрачной статистикой. Бурах помотал головой, и белые буквы исчезли. Особенно порадовала последняя строка с приветом от Властей, которая опиралась словами на мусорный бак. А в баке, кстати, золотое колечко.
Также Артемий совершил ежедневный обход магазинов. Кошелёк стройнел, Бурах с сумкой на животе – наоборот. Наконец, зайдя в очередной магазин, Гаруспик столкнулся с явным непониманием.
- Уходи отсюда, я тебе ничего не продам! – заявил продавец, спросонья, наверное, не разглядев, с кем разговаривает. Бурах решил намекнуть.
- А ты знаешь, как узнают служителей из рода менху?
Продавец не изменил каменного лица.
- Ну ладно, вздохнул Бурах. – Мне некогда с тобой тут болтать. Я за мясом пришёл.
Полчаса спустя, уже продав всё лишнее в кабаке Андрея, Бурах забрёл в аптеку позади Стержня и озадаченно встал на пороге.
- Я тут был? Или нет?
Из-за прилавка на него столь же озадаченно глядел скелет… Без единого кусочка мяса. И переминался с ноги на ногу. До Бураха дошло, насколько он «немного» увлёкся скупкой продовольствия, и он пробормотал:
- А ладно, в другой раз зайду…
И спешно ретировался.
Его, угрюмого и огромного, обходили стороной даже прокаженные. Дети смотрели как-то странно, с несвойственным им страхом. Бандиты срочно вымерли. Крысы тоже. Так Бурах скучающе добрёл до Станции.
В складах первым встретился Гриф. Вместе с логовом. Но и он, как рыжий кот, напряжённо вглядывался в каждое движение вошедшего хирурга, словно тот был медведем с чёрными ножами вместо когтей.
- Голову сняли, да шапку вынес… - пробормотал Гриф себе под нос.
- Чего? – решил уточнить Бурах.
- Скупость – не глупость, себя бережёт… - извиняющимся тоном выдавил воровской король.
- А, это ты про цены? – Артемий возвышался над маленьким Грифом. – Ну, коль быть собаке битой, найдётся и палка…
- То не беда, коли на двор взошла, а то беда, что со двора нейдёт… - измучился вор. Гаруспик посмотрел на него сверху вниз и попытался выковорить из памяти ещё хоть одну пословицу.
- Торговался Григорий, да выторговал горе, - ответил Бурах под уважительное молчание остальных воров.
- Имя-то моё откуда знаешь? – испугался Гриф в конец.
- Чего? – ещё раз уточнил Артемий. – Что ты со мной в игры играешь? Я тебе не идиот. По какому поводу ты первую пословицу вспомнил, а?
- На пословицу, что на дурака, суда нет…
- Да, заело тебя что-то на пословицах… - сказал Бурах и вспомнил, что к Грифу заходить вообще-то не собирался. – Ну, раз на тебя суда нет… Пошёл я.
И потомственный менху, поглядывая в зеркальце, удалился из ангара, хлопнув дверью на выходе. Но только все бандиты вздохнули спокойно, как залезла Бурахова голова и крикнула:
- Гриф, а патронов картечных у тебя нет?
Вор аж подпрыгнул. Но ответить не успел – Гаруспика уже не было. Гаруспик уже переходил пути к складам Ноткина и угорал себе потихоньку над странным поведением мастера контрабандных дел. Потом постучался в Замок Двудушников. Ему открыли. Внутри, озарённые фонарём из Многогранника, дети смотрели загадочно; или просто так казалось из-за всё того же фонаря. Сам Ноткин, устроившись рядом с обычной лампой, был самый будничный.
- Тебе чего, карту?
- Естественно.
- Сегодня полторы.
- Обдираловка.
Зашелестела бумага, посыпались деньги.
- Вот уж не знаю, как ты со своей репутацией по городу ходишь, - вдруг заявил Ноткин.
Бурах поднял глаза от карты.
- Неужели до сих пор ничего не заметил? – продолжил главарь Двудушников.
- Ну, положим, заметил. А что твои разведчики сказали?
- Много чего. Что ты шабнак-адыр нашёл, и она привязалась к тебе, и что сам с ней на встречи ходишь, - Ноткин склонил голову набок и пристально посмотрел в глаза.
Гаруспик забеспокоился.
- Вот как? А что ещё говорят?
- А дальше каждый домыслил в меру своей распущенности, - многозначительно произнёс Ноткин. – Сам я в эти слухи не верю. Врёт Оспина, не шабнак-адыр она…
В Бурахе стал закипать гнев, медленно, но пламенно; он вспомнил одонга в ночлежке.
- Кто принёс эти слухи? Червь? – сдвинув челюсть вбок, как каретку на печатной машинке, спросил Артемий.
- Говорят, какой-то Червь сегодня по городу бегал, - утешил его Ноткин. – Сейчас у Младшего Влада сидит. Спроси его. Ты всё-таки Бурах, служитель, лекарства ищешь, а не… не…
-… повод для слухов, - закончил Гаруспик. – Спасибо. Так и сделаю…
И вынул карабин.
Младший Влад был немного в шоке, созерцая, как бегают по его дому Бурах и одонг. Менху обещал обильно накормить Суок, отчего Червь начинал бегать по потолку. Долго такой кросс продолжаться не может, и одонг сорвался-таки сверху, угодив прямиком в колодец. Гаруспик не раздумывая прыгнул следом, хотел приземлиться Червю на голову. Но Червь ускользнул, а потому Артемия ждало знакомство с очень твёрдым пластом почвы, который не даёт рыть колодцы…
И потом вокруг была земля. Красная, комковатая, словно пропитанная кровью. Сверху в колодец глядел растерянный Влад. Но менху от него отвернулся. Тут есть нечто более важное. Важнее человека. Раскрытое тело Бодхо.
Артемий смирил свой гнев, встал и пошёл. В узких проходах щёлкают и мечутся огни факелов, кое-где совершенно темно, но тепло и на удивление уютно. Червя и след простыл, зато слышны какие-то другие звуки…
У Гаруспика сердце перевернулось. Это голос Исидора! Это голос отца! Рука в перчатке осторожно коснулась стены. Голос реален, это действительно он! Но… где он? Переходы, переходы, живая плоть земли… Голос то усиливается, словно концентрируется между тёплых стен, то слабеет… Бурах в смятении шёл по жилам Бодхо, стараясь если не ушами, то сердцем узнать, где же источник родного голоса. Но стены смыкались, свод пещеры то и дело вливался в пол или глазу являлись рукотворные комнаты подземного царства. Волнение, охватившее Бураха, приугасло. Отец мёртв. Его тело взяла Земля, и тут ничего не изменилось. Но Земля передаёт его слова, он не забыт…
Артемий прижался спиной к стене и сел на дно пещеры. Только здесь, в полном одиночестве и в раскрытом теле Бодхо Бурах может раскрыть свою душу и поскорбеть об умершем отце. Обронить скупую слезу. А потом встать и идти. Вперёд, к цели, к выходу. Потому что нет лучшего способа почтить отца, чем полностью наследовать ему.
На всё помещение старого склада, который Рубин занял себе под прозекторскую, громко стучало чьё-то сердце. Как всегда. Стах как-то странно посматривал на вошедшего Бакалавра.
- Так, давайте договоримся на берегу: наш разговор будет сугубо деловым и не коснётся моей личной жизни!
- А при чём тут Ваша личная жизнь? – не понял Рубин, вечнонеосведомлённый делами, творящимися за пределами его прозекторской.
- Я же сказал, никаких вопросов! Вы хотели что-то рассказать…
- Да… Вчера произошло одно очень необычное событие… Был ужё вечер. Я ждал Вашего возвращения из заражённого квартала, как вдруг сюда завалил… архитектор Пётр Стаматин.
У Даниила брови полезли на лоб.
- Что он тут забыл???
- Я сначала не понял. Суёт мне какой-то подозрительный бутылёк, мол, кровь заражённого, как и просили. И смотрит на меня выжидающе, будто я ему двести баксов должен. Я его пьяной роже не поверил, послал Вам записку с просьбой придти, а Петра выставил вон, чтоб ничего не трогал. А он сидел под дверью и твердил, что Вы не придёте, всю работу на него свалили. После четвёртой записки я и сам понял, что Вы не соизволите явиться, и впустил Петра обратно. Да и дождь начался, что человеку сидеть мокнуть… домой он явно не собирался. Принесённую кровь рассматривали под микроскопом. В отличие от Стаматина, который увидел там “что-то зелёное и расплывающееся”, я обнаружил следы заразы… но не саму бактерию. Я так понял, это Вы послали Петра ко мне, потому что он с умным видом заявил, что Песочная Язва существует только в живой ткани и сразу же погибает в мёртвой. Таким образом, мы нашли у нашего страшного врага слабое место! Вы понимаете, что это значит?.. Даниил?
Бакалавр сидел на рабочем столе Рубина и, подперев голову руками, печально смотрел сквозь Станислава. Вот значит как! Вот почему он больше не нужен этому городу! Конечно, здесь теперь и без него найдутся светлые головы! Если даже Пётр в состоянии добыть для Рубина необходимые материалы, зачем кому-то какой-то столичный умник? Они тут уже исследовали мёртвую культуру, выводов понаделали, сделали первые шаги к уничтожению болезни… А его, посвятившего свою жизнь изучению медицинских наук, даже не спросили… Данковский был в отчаянии.
- Даниил, с Вами всё хорошо? – осторожно поинтересовался Рубин. – Я думал,
Первую картинку заобоил 
Или ты ?
Ну, так и быть.
