|
Здравствуйте, други мои, я вернулась)
По поводу продолжения продолжения: в ближайшее время - нет. Ибо воистину, это закончилось бы чем-то средним между "Пилой", которая 1-7, и финалом "Беда" нашей милой Игры. Так что...
Но вместо этого!
Короче, тем, кто читал "Глас Уклада", и не сильно мучился при этом, а также тем, кто меня морально поддерживал всё это долгое время, посвящается.
(Названия пока нет, но оно может прийти в процессе, если процесс всё-таки продолжится)
*** Явление 1, в котором Артемий Бурах делает то, чего делать совершенно не хочет, но в процесса делания его посещает здравая мысль.
Артемий Бурах пребывал в растерянности. Артемий Бурах не знал, что и подумать.
И потому злился.
Вот уже третий раз не удавалось принести в жертву священного быка на кургане Раги. Нет, довести-то его удавалось. Но стоило приготовить всё к раскрытию линий, к тому, что кровь напитает собой Мать Бодхо, как животное... умирало само. От страха, как уверяли присутствующие мясники.
От того, что жертва была выбрана неправильно - говорили собиратели в юртах.
От того, что Земле неугодна жертва и те, кто приносят её - утверждали некоторые, и вот от последних слов Бурах приходил то в ужас, то в бешенство.
Если прибавить в этому скисшее молоко коров, что паслись за Кладбищем, непонятную смертность среди младеннцев Уклада и пропажу нескольких Травяных Невест - их так и не нашли - выходила совершенная жуть.
Мать-Настоятельница, за эти шесть лет одобрявшая беспрекословно все решения Артемия, теперь только качала головой и поджимала пухлые по-детски губы. Дескать, плохие знамения. Быть беде. Но истолковать - уж извини, ойнон Артемий, не по адресу. Спроси травников, спроси мясников, спроси Невест, они чуют больше и сильнее.
И Бурах спрашивал - пока от версий голова не разболелась. А самым неприятным оказалось то, что все, как сговорившись, посылали его по одному и тому же адресу.
Спроси, мол, того, кто точно знает, наше дело маленькое.
Каплей, переполнившей чашу терпения менху, стал издохший накануне осеннего праздника лучший племенной бык.
Вот тогда Артемий решил пойти туда, куда все его посылали.
Ведь это безобразие нужно прекращать. Главное, чтобы не оказалось, что за-ради прекращения предстоит вырезать половину Уклада, или принести в жертву все оставшиеся стада, или совершить что-нибудь настолько же непотребное. Сын Исидора прекрасно разбирался в меньшем из зол, и свято верил, что пресловутая Земля тоже разбирается. А умопомрачительно нелепые советы, получаемые якобы от неё, - всего лишь способ его, Артемия Бураха, позлить.
Старшие менху называли это ребячеством - не в глаза, конечно, кто посмеет такое сказать главе Уклада, того ж косая сажень в плечах, сначала зашибёт, а потом подумает...
Тяжёлый Влад, Стах Рубин и ещё несколько доверенных помощников называли это разумностью.
Но, чтобы убедиться, Артемий должен был проверить.
Тёмная каморка в Коротком корпусе Термитника всегда оставалась одинаково тёмной. Для того, чтобы ориентироваться в ней, нужно было быть кошкой - или тем, кто обитал в ней последние шесть лет. Поднаторевший в натуре человеческой за время учёбы в Столице менху истолковывал это по-своему: ты вошедшего видишь, а он тебя нет. Преимущество личного толка.
Но как же это преимущество порою раздражает.
- Приветствую тебя, Артемий Бурах, достойный глава Уклада. - Показалось, или слово "достойный" намеренно подчёркнуто интонацией?
"Да что же это я себя накручиваю. Подумаешь, совета пришёл спросить. Я здесь в своём праве".
Бурах вздохнул.
- Скажи мне, о, Глас Уклада... - загробным голосом протянул он, - ...в чём причина наших несчастий в последнее время? Что желает принять мать-Земля в качестве жертвы? Может, меня, её недостойного служителя?
Не разобрать в темноте, но, кажется, собеседник поморщился.
- Не юродствуй, Артемий. Что касается Земли, то она удивлена, что ты спрашиваешь её желания - ведь в последнее время ты спрашивал только себя и поступал, как считаешь правильным. Ну так иди и поступай дальше, кто ж тебе мешает?
Тихий и надтреснутый голос замолк.
Бурах спокойно пожал плечами.
- Прогоняешь?
- Нет. Просто даю совет, за которым ты пришёл. Хотя, Артемий Исидорович, я тоже мог бы поюродствовать и предложить тебе принести в жертву... скажем, собственного ребёнка. Или жену. И убедительно доказать, что другого выхода нет.
- Какая же ты пакость всё-таки... - сплюнул Бурах.
Темнота хрипло рассмеялась.
- И не говори. Поверишь ли, сам себя терпеть не могу. Но ты же слышал, иди и поступай как знаешь, теперь Уклад сильнее Земли. Сказать, почему, или сам догадаешься?
Что-то прошуршало сзади и справа. Артемий чуть не подскочил, но вовремя одёрнул себя и небрежно бросил:
- Уж поведай неразумному, будь так любезен.
- А просто всё, на самом деле, Артемий Исидорович. У Земли нет своей воли. У Уклада - есть.
- Ты, что ли?
Снова этот жутковатый смех.
- Да ни разу не я. С чего ты взял? Был бы я действительно волей Уклада, ты бы как миленький согласился бы на правильную жертву.
- Но ты же и против сноса Башни не сильно возражал?
Артемий начал раздражаться. Почему-то каждый разговор в этой комнате неизбежно заканивался этой темой.
- Земле было всё равно, чья кровь её напитает, лишь бы достаточно сильная. Потому и не возражал, хотя как по мне, Башня не мешала никому. Подумаешь, невозможное творение невозможного Симона. Но... если бы моё слово значило хоть что-то.
- На жалость давишь? - осведомился менху. - Жаль, не прибили тебя тогда.
- Жаль, конечно. Ступай уже с миром, Артемий Исидорович, и не прячь далеко удэй отца. Можешь даже спать с ним в обнимку. Пригодится.
- Запомню. Постарайся дожить до моего следующего прихода, Глас Земли.
- Уклада, Артемий. Соблюдай порядок, это ж не я придумал.
- В тебе от того Уклада...
Уже перешагивая порог, Бурах услышал:
- Береги спину, Артемий Исидорович.
***Явление второе, в котором Артемий Бурах запугивает, но, как и у всякого доброго в душе мясника, получается это у него не слишком пугающе.
В этот раз Артемий взял с собой керосиновую лампу. Шабнак с ними, собственноручно установленными, хоть и странно это звучит, условиями, он привык видеть собеседника.
Однако последний и тут нашёл выход: сначала заслонившись рукой от непривычно яркого - вперве за шесть лет - света, он почти сразу забрался в самый дальний угол и отвернулся к стене. Менху пришлось удовольствованься лицезрением костлявой левой кисти, придерживающей кусок полотна так, чтобы скрыть лицо.
Ну и ладно. По крайней мере, нет нужды опасаться шуршания в темноте и порядком надоевшего эффекта, когда кажется, что кто-то вот-вот прыгнет на тебя из темноты.
- Я пришёл, чтобы передать тебе волю Уклада. Старейшины желают, чтобы ты провёл жертвоприношение на кургане Раги. Чтобы ты напоил Мать Бодхо кровью быка.
- В уме ли ты, гаруспик Бурах, или успел за неделю из него выжить? Старейшины не могут желать жертвоприношения, сделанного руками Гласа Уклада. Можешь не пытаться втыкать мне савьюр за уши.
Артемий поморщился. Чего-то в этом роде он и ожидал, но попытаться стоило. Поэтому он выложил последний свой козырь:
- А как насчёт - руками последнего из рода Мангызов? Права раскрывать линии тебя никто не лишал, как и наследства.
- Это старейшины так говорят, или ты, Артемий Исидорович? Хотя можешь не отвечать. Они распинались один громче другого, что, мол, какое счастье, что старый Ваграм умер и не видит, как наследник позорит его род. - В первый раз он слегка повернулся, явив Артемию один глаз, болезненно прищурившийся от света керосинки. - Я до сих пор не понимаю, почему ты не последовал их совету и оставил мне удэй приёмной семьи...
"Врёшь. Всё ты понимаешь. Только признаваться не хочешь."
Бурах стоически вздохнул и сделал шаг вперёд.
- Считай, что ты разгадал мой коварный план. Да, это именно я хочу, чтобы ты раскрыл быка на Раге. Но я действительно предложил это старейшинам вчера.
- ...и?...
- И они предоставили мне решать. Не одобрили, но и не высказали недовольства. Значит, вреда не будет в любом случае, да и какой вред, теперь-то...
Собеседник резко повернулся, в упор взглянув на менху. Артемий мельком подумал, что уж одну-то хорошую службу посидели в темноте совершили: пропали кровавые расчёсы и нарывы, прежде щедро покрывавшие физиономию полукровки. Опять же, большинство чистокровных степняков сходилось во мнении, что "правильных" Детей Бодхо твирь не трогает таким вот противоестественным образом.
"Сколько ему лет? Во время Второй Вспышки было... двадцать три? Прибавить шесть... а выглядит так же, как тогда."
- Артемий Исидорович, а если я откажусь? Знаешь же... имею такое право. Если не по рождению, то по воле Земли.
- А если ты откажешься...
Голос Артемия был очень, очень скучным и невыразительным.
- ...Тогда я вспомню твои слова о том, что Земле не важна жертва, лишь бы кровь была достаточно сильной. Думаю, твою она одобрит.
- Я не боюсь смерти, Бурах.
Да, это верно. Сколько уже, два раза это непостижимое существо возвращалось из последнего путешествия? Артемий знал, что до сих пор детвора рассказывает страшилки о то ли бессмертном, то ли и вовсе живом мертвеце, запертом в Коротком Корпусе. И помнил, как корил Ласку за то, что не дала сжечь тело единокровного брата.
Так же, как иногда видел во сне перемазанную землёй руку с обломанными ногтями, стучащую в окно отцовского дома.
- Ты считаешь, что я собираюсь убить тебя? В жизни не слышал ничего более глупого. - Артемий позволил себе усмешку. - И поверь, ты не хочешь знать, что я имел в виду. Лучше соглашайся.
- И не собирался отказываться. Но тогда у меня будет два условия.
- Ты будешь ставить мне условия?! - выдохнул Артемий, поражённый наглостью собеседника. - После всего... ты будешь?..
- Да. Я - буду.
Чёрные глаза внезапно широко раскрылись, и Бурах понял: да, будет. Потому что хотя бы по одной линии имеет на это полное право.
Видимо, мало поймать и запереть невысказанную волю Земли, надо ещё и лишить её возможности выступать против воли Уклада. Против простой человеческой воли тех, кто хочет просто жить, пасти быков, собирать травы, растить детей... и не хочет повторения событий шестилетней давности.
И надеется на то, что он, Артемий Бурах, этого повторения не допустит.
- Ну... тогда говори.
- Первое. Я хочу, чтобы меня отсюда выпустили. Не беспокойся, в Долгий Корпус я не вернусь - буду жить у матери.
"Неизвестно ещё, что хуже." Менху нехотя кивнул:
- После жертвы я лично отведу тебя к ней. Чтобы не заблудился по дороге. Случайно. Второе - что?
- Спроси у Матери-Настоятельницы, позволит ли она мне появляться в её покоях.
Осознав всю абсурдность требования, Бурах расхохотался:
- А может, сразу Таю за тебя замуж выдать? Не хочешь, нет?
- Замуж - не хочу. - серьёзно ответил полукровка. - А иметь доступ к тому, что может навредить Матери-Настоятельнице, и вовремя уничтожить это - другое дело.
"Бред собачий. Впрочем, чего я ожидал..."
- Ладно, спрошу, но за ответ, сам понимаешь, не ручаюсь. - Артемий повернулся к двери. - Скоро вернусь, не в этих тряпках же вести тебя на курган...
- Да уж сделай такую милость, Артемий Исидорович.
Хоть гаруспик и забрал лампу с собой, спускаясь по лестницам он был уверен: это... существо сейчас довольно улыбается, сидя в полной темноте.
Хоть гаруспик и забрал лампу с собой, последний из рода Мангызов чувствовал, что тьма вокруг начинает рассеиваться. А тучи над головой - напротив, собираться. И к погоде отношения это никак не имело.
***Явление 3, в котором Земля просит "крови и зрелищ", а Артемий Бурах оказывается не расположен давать ей ни то, ни другое.
Во внутреннем дворе Термитника, вокруг Врат Труда было пусто.
На улицах - от Кожевенного до Сырых Застроек - было пусто.
Собственно говоря, так и положено в три часа утра. Или ночи. Вот четыре часа - это точно "утра", два часа - точно "ночи". А три - пограничное состояние, время, когда только и заниматься всякими нехорошими делами, вроде убийства, тёмного колдовства и тому подобного.
И для принесения жертвы на кургане Раги тоже время самое отличное.
Дым факелов, смешиваясь с запахом твири, превращался в неповторимый "курганный" аромат, от которого даже у Артемия почти что голова шла кругом. Обычно он не наблюдал за приношениями, но сейчас, конечно, особенный случай... Привычные ко всему одонги замерли рядом с дородным рыже-белым быком, превратившись чуть ли не в скульптурную композицию.
...Вопреки ожиданиям Бураха, полукровка молчал всю дорогу от Короткого Корпуса. Не то, чтобы это было плохо, но - непривычно как-то. Особенно если сравнить с тем соревнованием в циничном остроумии, в которое волей-неволей во время редких визитов втягивался Артемий.
- Ну вот, не стесняйся, приступай. - Менху кивнул на быка. - Сам выбирал.
"От сердца отрываю" - чуть не добавил он. Быков и впрямь осталось мало, а если попытки угодить Земле продолжатся, и не останется вовсе.
Традиции хороши, если не доводить их до абсурда. Впрочем, если им не следовать, неизвестно, что будет: лучше пытаться пройти по той самой тонкой грани, что разделяет подкреплённые опытом верования и полнейшее мракобесие.
"Вот оно, мракобесие, рядом со мной стоит."
Артемий вздохнул и поторопил полукровку:
- Ну? Тебе напомнить расположение линий, или?..
Тот молча присел на корточки и прижал обе ладони к земле. Просидел так минуту, поднялся и глянул Бураху в глаза.
Менху чуть не отшатнулся, внутренне холодея: до боли знакомая серая мгла, холодная и затягивающая. В таких случаях говорят "повеяло могильным холодом", однако ночь стояла жаркая и не было даже намёка на ветер.
Но вот поёжился Артемий вполне хрестоматийно.
- Что? - Губы еле вытолкнули это слово.
- Земля больше не примет жертвенной крови.
Прозвучало это обыденно и как-то тускло.
- Теперь она примет только человеческие жертвы. Что ты сделал с нашей Степью, сын Исидора? И - зачем?
Сориентировался Бурах быстро.
- Вы двое - ведите быка обратно. Хватит переводить стадо. Ты - пойдёшь со мной.
Дождавшись, пока белые бока животного не скроются в густых сумерках, менху поволок... существо, чем бы оно сейчас не было, в свою старую лабораторию, благо, идти ближе, чем в Короткий Корпус. Небрежно кивнул в сторону родного топчана.
- Останешься здесь. Пить, есть буду приносить лично я. Дверь запру.
И, действительно, запер, на всяки случай подёргав за край - надёжно ли?
Он не соврал, нет, но сказал не всю правду. Когда несколько тысяч людей ждут твоего решения и надеются на твою мудрость, в том числе старики, женщины и дети, действовать нужно быстро. Желательно, разобравшись в происходящем.
Мьясха Крюк обмолвилась как-то, что на кургане Земля охотнее всего откликается на зов. Артемий Бурах запомнил, и сегодня убедился: и впрямь, охотно. Даже чересчур.
Теперь у него было знание. И с этим знанием можно было работать. Не зря Бурах выбрал столь ранний час, в пять начинается работа в Бойнях, и за оставшееся время он должен принять решение.
Должен объявить всем, что им теперь делать.
"Хороший удург достался мне в наследство, эх, хор-роший..."
***Явление 4, в котором мы наблюдаем чудеса ясновидения, а также заключение мирного договора.
Тихо-тихо днём в степи. И - громко.
Тихо - по сравнению с городскими улицами, ведь здесь не раздаются голоса прохожих, вскрики играющей детворы и звонкий смех собравшихся на лавочке соседок. Громко - из-за стрекота кузнечиков, пения птиц, редкого взмукивания пасущихся коров. А ещё - из-за пения Ласки, которое разносится почти до юрты Червя-собирателя. Старый степняк сидит у костра и что-то монотонно ворчит себе под нос, прислушиваясь к окрестным звукам. Его дочь, красавица Травяная Невеста, дремлет на солнце: утром призывает твирь та, что в юрте Каменного Двора, время Невесты из Земли наступит после того, как солнце окажется в зените. А ещё позже дойдёт очередь и до спящей...
Песня Ласки движется вместе с той, что её поёт. Из ворот Кладбища - налево, по насыпи, балансируя на старом рельсе. Горячее железо припекает босые ноги, но юная смотрительница упрямо не желает ступать на траву.
Добравшись до дверей старого корпуса Заводов, Ласка спрыгивает в высокие, почти до колен, заросли, и стучит-скребётся в ржавые листы, которыми обиты стены.
...когда ушёл Артемий, он долго сидел прямо на полу, бездумно уставившись в стену.
Хорошо устроился: поменяли одну тюрьму на другую, пусть и более просторную и не такую тёмную. Пока дверь заперта, тюрьма остаётся тюрьмой.
"Просить помощи у мёртвых, как когда-то? Ну, и... отопрут они засов, и куда я пойду? И зачем, главное?"
Зачем - хороший вопрос. Позже он оформился в более актуальный: "Что делать?" Оно понятно-то, что сидеть и не высовываться, ну а вообще?
Вряд ли Бурах согласится уводить степняков подальше от Города. И думать бессмысленно. А если согласится, так ещё люди могут не пойти. Тут дома, работа... и сорваться в неизвестность?
"Я бы сорвался, но это я. Ни семьи, ни даже занятия мало-мальски приличного. А они здесь всю жизнь живут и корни пустили".
Он прикрыл глаза, вспоминая, что увидел на кургане. Цветущая твирь, под нею - мягкая почва, под нею - камень. Слишком много камня. Сухого, твёрдого и холодного. Мёртвого. Кровь быков всё это время растекалась по верхнему слою почвы, не впитываясь и не питая Степь. Конечно же, так не могло продолжаться дальше, и Земля разгневалась на людей, испокон веков наделявших её силой. Так может разгневаться ребёнок на родителей, затопать ногами и, например, разбить любимую чашку матери - просто чтобы привлечь внимание.
"Неудивительно, что у них молоко скисает и быки мрут".
Значит... нужно выяснить, как глубоко тело Земли обратилось в камень. Может, это можно поправить. Там, на Раге, он сказал о человеческой крови, но её понадобится слишком много. Если есть действенное, но не разумное решение, должно быть столь же действенное, но разумное.
"На Бураха надежды мало. Он слишком долго соображает и не всегда правильно. Начнёт искать причины, а нужно разбираться с последствиями."
Поднявшись с пола, он прошёлся по помещению и остановился у грубо сколоченного стола. Мысль буквально упала с неба, неправдоподобная, дерзкая, но уж-ж-жасно заманчивая.
"Если слой омертвевшей почвы не так глубок, можно поступить однажды испытанным способом..."
Звякнула отмычка в замке. Дверь приоткрылась, и одновременно с этим смолкло пение Ласки, заглянувшей внутрь.
Справедливости ради нужно сказать, что он не хотел уходить просто так, заставляя Бураха ломать и без того задуренную голову. Поэтому оставил записку с двумя словами: "вечером вернусь". Остаётся надеяться, что всё, что не касается Уклада и Термитника, а также коров и мясников со всеми прочими, Исидорова сына сейчас мало волнует. А то ведь может и по шее дать, как в тот достопамятный раз.
Полчаса спустя они с Лаской уже были на кургане. Девушка напряжённо смотрела, как он приложил ладони к земле и прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.
Трава. Сочные листья и крепкие корни.
Почва, пронизанная сосудами, по которым несутся к растениям питающие их соки.
Камень.
Камень.
Камень.
Ничего, кроме камня, на полтора человеческих роста вниз.
Наконец, уже почти отчаявшись, он почувствовал: есть. Под толстым слоем мёртвой земли, которую и землёй уже не назовёшь, бурлит горячая Высшая кровь.
Кровь авроксов, которых раскрывали, раскрывают и, скорее всего, будут раскрывать на кургане Раги.
Хиннарэ поднялся, отряхивая землю с колен и криво улыбаясь.
- Скажи мёртвым - пусть не беспокоятся. Уклад останется здесь. Земля насытится.
"Если на этот раз не вмешается какой-нибудь влюблённый гаруспик и снова не повернёт всё по-своему."
Ласка кивнула и на цыпочках начала спускаться по заросшим ступеням. Где-то на середине она снова запела, и не умолкала до самой сторожки.
- И ты говоришь, что строительство... того, о чём мы говорим, рядом с курганом, спасёт Уклад, Город и позволит вновь призвать Симона и мою мать?
Как и следовало ожидать, Мария не поверила сразу. Сначала она вообще слышать ничего не хотела о том, что её дожидается "кто-то из Термитника", но потом сама вышла в переднюю "Горнов" - надо думать, чтобы посмотреть, что это за степное чудо-юдо явилось по её душу.
Выслушать-то она выслушала, но и задавать вопросы начала - не дай Суок кому-нибудь отвечать на столько вопросов подряд. А отвечать пришлось, ведь Хозяйка есть Хозяйка, к тому же полукровке очень хотелось верить в то, что они сейчас на одной стороне. Поэтому он устало повторил в четвёртый раз:
- Если фундамент будет пролегать достаточно глубоко, слои камня вскроются и кровь попадёт в питающий землю слой. Этого будет достаточно, чтобы успокоить Степь. Этого будет достаточно, чтобы Уклад принял строительство... того, о чём мы говорим. Напитанное силой Хозяйки и силой Земли... на Раге ведь необъяснимо легко случаются непостижимые вещи и там часто появляются Мары, вы знаете? Так вот, слияния сил должно хватить, чтобы душа Симона Каина вернулась туда, куда вы укажете. И душа вашей матери тоже. Не говоря уже об остальных возможностях.
- Ты уверен? - Мария лихорадочно вздохнула, скрестив руки на груди. Они так и разговаривали в передней, но, похоже, Алой Хозяйке сейчас было не до правил вежливости.
- Да. Я знаю, что вы можете спросить - почему я пришёл к вам с этим предложением, так что отвечу сразу. В прошлый раз мне не удалось выполнить своё предназначение и волю Земли, и вы прекрасно знаете, чем это закончилось. Сейчас - Уклад достался Бураху, пусть он и управляет им по своему разумению, но есть ещё Город и Степь, и как-то нужно их примирить раз и навсегда. Или хотя бы надолго. Считайте это попыткой с моей стороны загладить свою вину за разрушение Многогранника.
Мария впервые улыбнулась - грустно и понимающе. Почти по-матерински, хотя разница в возрасте между ними составляла семь лет отнюдь не в её пользу.
- Я... подумаю над твоим предложением, Хиннарэ-травник. Ты можешь идти. Хотя постой! Я передам Бураху, что ты теперь под защитой Каиных.
Он слегка кивнул и исчез за дверью. Мария не глядя присела на скамью и нервно разгладила платье.
"Если всё получится... о, хоть бы получилось. Равновесие будет восстановлено."
- Ася! Найди Андрея, передашь ему вот эту записку, а на словах скажи вот что...
***Явление 5, в котором никто не возражает, а Артемий Бурах следует совету жены.
- Я не возражаю.
Слова упали, подобно комьям земли - мягким и набухшим от влаги. Тяжёлый Влад качнул головой и взглянул на дочь.
- Я не возражаю, - повторил он. - Если ты говоришь, что большой беды от этого не будет. Да только малой я тоже хотел бы избежать - разве у нас и без того недостаточно забот?
Капелла заправила непослушную прядь за ухо и, в свою очередь, обменялась взглядами с Марией. Алая Хозяйка держалась уверенно, и казалось, что в потухших после смерти отца и дяди глазах снова появились искры.
Мария определённо была готова действовать, и Виктория это прекрасно понимала. С одной стороны, она испытывала почти детское желание сказать "Нет!" - и посмотреть, что случится потом.
Недостойное, ребяческое чувство противоречия. Виктория-Хозяйка укорила себя за эти мысли и сосредоточилась на своих ощущениях. Как и утром, при разговоре с Марией с глазу на глаз, ничего угрожающего тому, что она оберегала, девушка не почувствовала. Что ж...
- Я повторю то, что уже сказала Марии, отец. Опасности для города и для Уклада не будет. Болезни или голода не будет. Напротив, мы можем наконец-то обрести желанное равновесие сил, как было во времена Нины и моей матери.
Влад снова тяжело кивнул.
- Тогда я разрешаю строительство, Мария Викторовна. Необходимо что-то подписать - подпишу. Нужны какие-то материалы с наших складов - приноси список, или пусть твои архитекторы приносят, посмотрим.
- От имени Каиных и от себя лично - благодарю тебя. И также благодарю от имени Земли, по просьбе наследника рода Мангызов.
Капелла закусила губу. "А вот это она зря. Отец отнюдь не страдает склерозом или всепрощением."
Но Ольгимский и бровью не повёл.
- Благодарности приняты, Хозяйка. А теперь, если позволишь, я оставлю вас - дела, знаете ли, инвентаризация, учёт продукции, ни минуты свободной нет...
Оставшись одни, девушки долго смотрели друг на друга. Наконец Мария спросила-выдохнула:
- Благословление Катерины...
- Она всё ещё Хозяйка. - понимающе подхватила Капелла. - И зовёт себя Хозяйкой Земли. Вот, сейчас...
Она стянула с пальца внезапно показавшееся тесным серебряное кольцо - подарок отца на именины.
- Вот, возьми. Она очень ревностно относится к мнению обеих из нас, но упряма, как шабнак. Ох, только не говори ей, хорошо?
Они одновременно прыснули.
- Спасибо, Виктория. - Мария приняла кольцо и бережно спрятала в мешочек на поясе. - Я отправлюсь к ней прямо сейчас, чтобы уладить всё до заката, тогда с завтрашнего дня...
- Будем строить новый мир?
- Скорее, исправлять старый. Хотя новый тоже можно.
Расстались они почти подругами. Сторонний наблюдатель ни за что не поверил бы, что до сегодняшнего дня Виктория Ольгимская и Мария Каина старались при случайной встрече перейти на другую сторону улицы. Не говоря уже о том, чтобы пожелать друг другу доброго дня.
Бурах прочёл записку. Получил послание от Каиной. И Бурах очень зол - не нужно было особенных дарований, чтобы не заметить это прямо с порога. Артемий напоминал сейчас быка, роющего копытом землю в ожидании противника.
- Что решил Круг старейшин? - невинно поинтересовался полукровка, сбрасывая с плеча сумку и не обращая внимания на стиснутые кулаки менху. - Надеюсь, ты не собираешься уводить Уклад из города?
Что бы ни собирался сказать Артемий, он явно был ошарашен вопросом. Но промолчал, глядя исподлобья. Ну точно, бык.
- Если собираешься, то придётся изменить решение. Я знаю, как умилостивить Землю и исправить содеянное тобой, Артемий Исидорович.
- Не прекратишь ли ты обвинять меня во всех грехах? - сдавленно поинтересовался Бурах.
- Не во всех. Только в том, что шесть лет назад ты поступил не по велению Земли и уж совсем не по велению разума. С тех пор оно всё и катится - а ты как думал? - Хиннарэ насмешливо фыркнул. - Что вот ты показал своё суверенное право на власть, запер меня в Коротком Корпусе, обидел Землю - а теперь ни с того ни с сего у тебя молоко пропало? Ладно, не у тебя, у коров. И не пропало, а скисло. Радуйся, что пока это всего лишь коровы.
- Не только. Сегодня пало четверо быков. - уронил Артемий. - И двое одонгов умерли непонятно от чего. Но вешать всё это на меня - попросту нелепо. Ладно, хватит. - Подняв ладонь, он пресёк возможный ответ. - Где тебя носило, я знаю. Как выбрался - догадываюсь. Бить - не буду, всё равно не поможет. Хотя хотелось бы, видит Суок.
- А что будешь?
Бурах угрюмо буркнул:
- Спрашивать буду. И советоваться. Как равный с равным.
- Старейшины посоветовали?
- Нет. Жена.
- ...как она? - внезапно упавшим голосом поинтересовался Хиннарэ.
- Здорова. И в благополучии, хвала Суок. Пирог тебе передала, беглецу несчастному. Почему ты постоянно куда-то бежишь, а, Глас Уклада? От Оюна, теперь вот от меня, даже от смерти...
- От смерти - не бегу. Она сама меня гонит. Хватит, действительно, Артемий Исидорович. Спрашивай свои вопросы.
По крыше бывшей лаборатории Бураха забарабанил дождь. День близился к полудню...
***Явление 6, в котором Катерина изгоняет демонов из самой себя, а Мария становится невольной свидетельницей этого.
"Кровь превращается в твирь, которая превращается в землю, которая превращается в камень, который превращается в кровь, которая..." Замкнутый цикл. Невозможный, в силу ряда причин. И возможный в силу ряда следствий.
То ли ещё одно видение, то ли сон.
Катерина совершенно точно знала, что грядут большие перемены. Сколь бы плохой Хозяйкой она не была, какие бы ошибки не допускала, но дар смотреть в глубину оставался с нею. В последние годы он даже стал сильнее, ярче, словно компенсируя Сабуровой то время, когда она почти теряла веру в свои силы.
А сейчас с даром предстояло распрощаться.
По-хорошему, нужно учить наследницу, потихоньку объяснять ей, как пользоваться этой страшной силой, как не сорваться ни в одну из крайностей, чего сама Катерина избежала с огромным трудом. Но это по-хорошему. С тех пор, как исчезла Клара, надежда на то, что всё будет "по-хорошему", становилась всё более призрачной.
И вот, вновь расцвела пышным цветом в видениях и внезапных озарениях.
- Входи, Мария. - Алая Хозяйка уже минуту стояла под дверью, неизвестно чего опасаясь. Похоже, они с Капеллой всерьёз считали Сабурову выжившей из ума ведьмой.
- Я не кусаюсь, что бы ты обо мне не думала.
Каина выступила из-за ширмы, надменно вскинув голову. Может быть, не намеренно, но болезненная гордость и привычка ставить себя выше остальных у её семьи были в крови. Катерина машинально отметила, что выглядит гостья на удивление взволнованной. Это железная-то Мария, после смерти родных превратившаяся ну чисто в ледяную статую!
"Сбылось. Время пришло."
Тонкая рука с унизанными кольцами пальцами сама собой взлетела к тронутому сединой виску.
- Доброго дня тебе, Катерина. Я буду говорить с тобой, как равная с равной...
Слова эхом отдались в ушах Сабуровой. Она могла бы поклясться, что слышала их в одном из последних видений - но произносила их не Мария. Да и вообще, не женщина, и обращены они были не к женщине.
- С равной? Ну, поговори... в последний раз. - Она позволила себе сухую усмешку.
Мария вздёрнула бровь.
- Ты собираешься умирать?
"Да что же они все так упорно говорят о смерти?"
- Нет. Но в следующий раз ты будешь говорить с женой коменданта, а не с Хозяйкой Смиренников, Хозяйкой Земли, Тёмной Хозяйкой... какие там ещё прозвища у меня были? Всех и не упомнить...
- Я не видела. - покачала головой Мария. - Этого не случится, или случится ещё не скоро.
Сабурова улыбнулась с такой искренней радостью, что молодой женщине стало не по себе.
- Иногда, чтобы построить новый мир, нужно пожертвовать частью старого. Тебе ли не знать, Мария, дочь Нины, племянница Симона.
- Ты говоришь загадками.
- Вовсе нет. Я не собираюсь смущать тебя, просто расставляю всё по своим местам. О... не хочешь ли чаю? Я скажу Ирме накрыть. Не часто меня посещают гости.
Горничная тут же была отослана на кухню, и Катерина продолжала:
- Дело в том, что я не столь давно примирилась... не скажу, что с судьбой. Наоборот. С мыслью о том, что не всё в нашем мире строго определено свыше. И с тем, что иногда за своё счастье нужно заплатить своим же трудом. К этому же относится то, что я сказала тебе насчёт строительства нового мира.
В глазах Каиной появился огонёк недоверия. Похоже, она начала подозревать, что собеседница находится под воздействием морфия...
Вскинув руки, Сабурова продемонстрировала гладкие, красивые, как и в молодости, запястья.
- Могу показать бёдра, но есть ли нужда?
- Не стоит. - Мария умела держать лицо. - Я слушаю тебя, Катерина...
"Хотя на самом деле это ты должна была слушать меня. Ну да ладно."
- Вот и чай... благодарю, Ирма. Ты свободна. - женщина взяла со столика чашку и с удовольствием сделала глоток.
- Прошу, не стесняйся. Итак... я решила сложить с себя полномочия Хозяйки Земли - это прозвище мне милее остальных. Дар остаётся при мне, никуда его не денешь... передаётся целиком и полностью он только по наследству, но - тебе ли не знать. Однако, в равновесие сил над Городом я вносить свой вклад больше не буду. Это скоро станет ненужным и даже опасным.
- Виктория знает? - Только и спросила Мария, пробуя ароматный напиток.
"Совсем неплохо. Пришлю Асю за рецептом."
- Узнает совсем скоро. Да она и так мало обращает внимания на мои слова и деяния, особенно в последнее время.
- Что же, Катерина, я уважаю твоё решение. Почему-то оно кажется мне... очень правильным. Не сомневаюсь, что, будь мать жива, она сказала бы то же самое. - Мария отбросила волосы со лба. - Но тогда становится неважным то, что я собиралась сказать тебе. Хотя...
- Вы делаете правильные шаги. Я знаю. Я видела. - Катерина протянула руку и накрыла ладонь Марии своей. Девушка почувствовала мгновенную вспышку тепла, словно Хозяйка - бывшая? - делилась с нею... чем-то. Чем могут делиться только Хозяйки. Чем мог бы поделиться Симон, будь он жив.
- ...Мы?
- Вот, возьми.
Пальцы свободной руки торопливо расстегнули простую застёжку-пуговицу, и на стол лёг из чернёного серебра.
- Не знаю, откуда такая традиция. Но не скажу, что неправильная. Отдашь... знаешь, кому. В отличие от меня. Это не обязательно, но я бы была рада, если...
В первый раз ровный грудной голос Сабуровой дрогнул. Мария поспешно убрала браслет туда, где уже лежало кольцо Капеллы.
"Сегодня воистину странный день."
- Я отдам. Слово Хозяйки.
...возвращаясь домой, Мария всей кожей ощущала, как незаметный для остальных ветер, что не прекращал дуть на улицах вот уже седьмой год, меняет направление. А порой исчезает вообще.
***Явление 7, в котором Артемий Бурах беспокоится за сохранность своей лаборатории, Мишка получает ценный груз, а Спичка находит приключения на свой конопатый нос.
- Мария Каина идёт...
- Откуда знаешь? - Артемий на полуслове прервал своё вдохновенное рассуждение о будущем устройстве Термитника в частности и Уклада вообще.
И даже оглянулся на дверь - мало ли что, с Хозяйки станется и войти абсолютно бесшумно.
- Нет, она далеко ещё. "Вербы" проходит. Но идёт сюда, точно. - Задумчиво подперев голову рукой, Хиннарэ растянулся на полу и снизу вверх смотрел на Бураха. - Это я к тому, что при ней лучше поверемени с грандиозными планами, а то мало ли...
Артемий только рукой махнул. После Многогранника они с Алой Хозяйкой игнорировали существование друг друга и, кажется, даже не виделись ни разу. Но сын Исидора полагал, и не без оснований, что трогать Уклад Мария Викторовна не станет.
"Не того полёта птица. Она, скорей, весь город с лица Земли сотрёт."
- Я всего лишь принял самое верное решение. Против уничтожения жилых кварталов и растянутого на все оставшиеся годы жертвоприношения это было наименее безболезненным выходом.
Скажи это Марии, мне интересно будет посмотреть. И, кстати, ты всё ещё считаешь, что принял решение сам? Не по указке твоей серой возлюбленной?
Если чем-то можно было разозлить Бураха, то только упоминанием об Аглае.
- Не трогай её! Воевать с женщинами все горазды, а как подумать и выбрать...
- Ну вот ты подумал. Выбрал. Молодец, нет, правда. - Полукровка говорил очень серьёзно. - С точки зрения Уклада, гибель Многогранника была меньшим из зол. Потому что твой удург - город. Но Уклад - это ещё не весь город. И пошатнувшееся равновесие в конце концов дало о себе знать.
- Болтаешь, как по-писаному. - Буркнул Артемий. - Но хотя бы на этот раз не собираешься убивать невинных женщин, и на том спасибо.
- Невинных женщин я никогда не собирался убивать.
Менху промолчал и угрюмо оглядел стены, по которым уже были развешаны замысловатые плетёнки из савьюра, белой плети и чёрной твири. "Когда только успел..."
Следующие полчаса прошли в молчании, если не считать мурлыканье устроившейся в уголке Мишки. Что здесь делает нелюдимая сиротка, Бурах не знал и не стремился узнать, честно говоря. Исключительно потому, что чувствовал: это не тот секрет, который не раскроется вовремя. Пока что он только удивлялся безмятежности девочки, сосредоточенно пеленавшей тряпичную куклу в громадный лист лопуха.
Шелест снаружи, скрип двери и лёгкие шаги нарушили тишину.
- Доброго дня, Артемий Бурах, глава Уклада. - чётко и звонко проговорила Мария, спустившись в комнату-лабораторию.
- Доброго и тебе, Мария Викторовна, Алая Хозяйка. - невозмутимо ответствовал тот. - Чем обязан?
- Я пришла не к тебе. Но рада, что ты здесь оказался.
"Вот даже как..."
Пройдя мимо него, обдав запахом сирени и дыма, Мария присела на край кровати.
- Я была у Катерины. - Теперь она обращалась исключительно к полукровке. - Она сложила с себя ответственность Хозяйки. И... она выглядит примирившейся со своими демонами.
Хиннарэ тяжело вздохнул, повернувшись к молодой женщине.
- И кого она назвала новой Хозяйкой Земли? Не ровен час, заявила, что ты сама знаешь?
Впервые в жизни Бурах видел на лице Марии Каиной растерянность.
- Да. - Призналась она, чуть помедлив. - Так и сказала.
- Ну и прекрасно. Ведь ты действительно знаешь.
Мишка, оставив куклу в своём уголке, застенчиво подошла поближе и шмыгнула носом. Несколько мгновений Мария смотрела на неё, а потом полезла куда-то в складки платья и достала браслет замысловатой работы.
- Ну, держи... Хозяйка.
Девочка сразу же цапнула худой ручко украшение и по-взрослому почтительно поклонилась Каиной. Артемий почесал в затылке.
- Как-то гладко всё получается. Катерина отреклась, Мишка уже здесь была... не было бы подвоха.
- Ты сомневаешься во мне, или в Катерине? - моментально вскинулась Мария.
- Ну что ты сразу волнуешься, Мария Викторовна? Просто всё чересчур уж хорошо выходит.
- Да, действительно - хорошо.Но это не значит - неправильно, Артемий. И когда я говорила, что рада тебя здесь видеть - не сомневайся, говорила искренне. Вот-вот придёт Андрей, и тогда мы приступим к... тому, что должно быть сделан.
Бурах мысленно застонал. Только архитектора-дебошира здесь и не хватало. Прямо странноприимный дом, а ведь было время, когда никто даже не знал об этом месте...
В это время на другом конце города, в квартале Ребро, деловито обходил водовозки подросток, известный всем под именем Спички. Щёлкая по бочкам, он отворял краны и сливал затхлые остатки на траву - позже здесь пройдёт целая команда с вёдрами, и жители снова будут иметь чистую воду в достаточном количестве.
Работа была совершенно не сложной, и к тому же давала возможность смотреть по сторонам. А этим уж заниматься парень любил с детства: кто не смотрит, тот ничего не найдёт и не попадёт в какое-нибудь интересное приключение.
Опустошив очередную водовозку, Спичка пересёк улицу и вдруг остановился: дом, рядом с которым он стоял, показался совсем уж неправильным. Цепкий взгляд метнулся, отыскивая кровавые пятна на стенах - фух, нету. Но ведь что-то там происходит!
Тёмные окна слепо смотрели на улицу. Ветерок не шевелил нарядные занавески, и изнутри не доносилось ни звука. Отчего то именно поэтому стало совсем уж не по себе. И, одновременно с этим, ужасно любопытно.
"Если там всё в порядке, меня никто и не заметит. Зайду и выйду. Если заметят - извинюсь и скажу, что Капелла послала. А если что-то стряслось - побегу к ней и расскажу".
Ещё не успев придумать, ради чего Виктория могла бы послать его в чужой дом, Спичка храбро толкнул дверь и скрылся внутри.
КОНЕЦ ПЕРВОГО АКТА
_________________
FIAT LUX!
Сегодня, завтра, навсегда.
|
...
Но сейчас всё уже закончилось, так что реквестирую ещё несколько дней на восстановление астральной связи с персонажами, и потом будет "пррродолжение"...
