Вальс во время чумы

Автор текста: Дмитрий Ляляев

Пол под ногами гудит и качается,
Кружатся пары, в объятьях немы.
Это не сон, он, увы, не кончается,
Вальс, ликованье во время чумы.

Солнце лучи посылает последние,
А под танцорами - липкая грязь.
Переплелись здесь короны наследные,
Лики святых и различная мразь.

Кто-то упал и уже не поднимется,
Мнут его пары ногами да в такт.
Снова оркестр аккордами взринется,
Всем здесь пророча кладбищенский тракт.

Музыка режет, как нож уголовника,
Тех оркестрантов попробуй-ка, тронь!
Повару уж не хватает половника,
Чтоб разливать смертоносную вонь.

Пары кружат, слыша дух разложения,
Чтобы в тоске не рыдать по ночам.
Смерти в партнёре учуяв брожение,
Тут же его отдают палачам.

А палачам вся зараза - до лампочки,
Праздник чума для них, а не беда.
Трупы бросают в кислотные ванночки,
Чтоб не осталось от них и следа.

Мзду палачи уж примерно прикинули
И оказались довольны весьма.
Выгодно им, чтобы нас не покинули
Голод, раздоры, война и чума.

Что им до слез и взываний о помощи
В этом жестоком, кровавом бою?
Высушат мясо по самые по мощи,
И наплевать им на муку твою.

Вальс закружил меня с бешеной силою,
Я спотыкаюсь, все матом кляня.
В пару возьму себе девушку милую,
Что уже вечность глядит на меня.

Я подхожу к ней с галантной улыбкою,
Но ни движенья, ни звука в ответ,
Лишь над морскою поверхностью зыбкою
Залпом гремит королевский корвет.

"Ты не подумай, она не прикинулась, -
Слышу надтреснутый голос из тьмы, -
Час уж прошёл, как девчонка откинулась
И убежала из вашей тюрьмы.

Знаешь, она гениально надула вас,
Всех кавалеров, что в душу плюют.
К сроку прозрела она и одумалась,
И в её честь уж грохочет салют".

Замер на месте, почти омертвело, я.
На собеседницу страшно смотреть.
В чёрном плаще, ослепительно белая,
К танцу звала меня жуткая Смерть.

"Хватит паяцем для публики дрыгаться,
Много ли чести в царях и ворах?
Полно, поэт, уж по жизни-то мыкаться,
Вылечу вмиг я страданья и страх!"

Тут я подумал: "А верно, Костлявая!
Жизнь-то со мною была неправа:
Вечно скулила, как сука пискливая,
Лезла в карман и качала права!

Так для чего мне дешёвая шлюха та,
Чтобы верней опуститься на дно?
Да не рыдайте мне в самое ухо-то,
Мне ведь и впрямь остаётся одно".

И понеслись ураганом по залу мы,
Враз опустела площадка на треть.
Стали грозою ужасному балу мы,
Неразделимы поэты и смерть.

Пол под ногами гудит и качается,
Кружатся пары, в объятьях немы.
Это не сон, он, увы, не кончается,
Вальс, ликованье во время чумы.

Мне тут со своими стихами, как-то даже неприлично отмечаться.

* * *

Сквозь стены густого тумана,
Идём мы на свет вдалеке.
Тот свет мерзко жить нам мешает,
Вторгаясь в объятия тьме.

Холодные брызги эмоций,
Мечты раздроблённы слезой.
Как странно – не чуствовать боли,
Не помнить той жизни цветной.

Парезы на сердце зажили,
Избавив от жуткого сна.
Всё небо усыпано пылью,
Лишь ветер щекочет глаза.

Та пыль попадёт ко мне в душу,
Напомнив о страшном конце
И лёд толстым слоем покроет пространство
Кому-то нарочно… Но только не мне…

Эмиль Верхарн

Мор

Смерть себе спросила крови
Здесь, в трактире "Трех гробов".

Смерть уходит, на прилавке
Бросив черный золотой.
Кто попросит о прибавке?

"Вам на траур и на свечи!"
Вышла, бросив золотой.

Смерть пошла, качая свечи,
Тихим шагом старика
Поискать духовника.

Вот кюре понес причастье,
Рядом - мальчик со звонком
- Слишком поздно! -
В дом,
Где уже царит несчастье,
Где уже закрыты окна.
Смерть себе спросила крови
И теперь пьяна!

"Матушка-Смерть! Пощади, пощади!
Пей свой стакан не до дна!
Матушка-Смерть! Погляди, погляди!
Наша мольба на ладонке видна!
Матери мы, деревенские тетки,
Как бесконечные четки,
Тянемся мы, без надежд бормоча,
В рваных платках, костылями стуча.
И отражаются в старческом взоре
Годы и горе.

Мы - снедь для могильных червей,
Цель для косы твоей!"

Полно вам, старухи!
Смерть - пьяна.
Капли крови, как вина,
Ей забрызгали колет,
Покрывающий скелет.
Пьяные на просьбы глухи.
Голова ее качается,
На плечах как шар катается.
Даром денег Смерть не бросит,
Что-нибудь за деньги спросит
Здесь, в трактире "Трех гробов",
С бедняков.

"Матушка-Смерть! Это мы, ветераны
(Много нас, много! Болят наши раны!),
Черные пни на просеке лесной,
Где ты гуляла когда-то с войной!
Знаем друг друга мы. В дыме и гуле
Ты нам была и видна и слышна:
Ты перед нами несла знамена,
Ядра катала и сыпала пули.
Гордая, строгая, виделась ты
На кругозоре гудящей мечты,
Быстро вставала на бой барабанов,
Первая в битву бросалась вперед...
Матушка-Смерть! Наша слава! Оплот!
Выслушай нас, стариков ветеранов:
Нас огляди, сыновей не губя, -
Где малышам постоять за себя!"

Полно вам болтать без толку!
Разойдитесь втихомолку!
Что ей старый ваш костыль!
Смерть пьяна; сидит, качается,
Голова ее катается,
Как в дорожных рвах бутыль.
Ей катать бы бочки крови
По полям зеленой нови!

Посидев у вас в трактире,
Погулять желает в мире,
Посреди людских племен,
Под случайностью знамен!

"Матушка-Смерть! Это я, богородица.
Видишь, в короне своей золотой
Я на коленях стою пред тобой.
Я из часовни, с горы, богородица.
Вышла тебя попросить за село.
Тысячи лет уж прошло,
Как в мою душу скорбящую,
Перед крестом предстоящую,
Горе, как меч беспощадный, вошло.

Матушка-Смерть, это я, богородица.
Жителям здешним дала я обет
Их защищать в дни несчастья и бед...
Вот и тебя умолять мне приходится..."

Матерь божья! И на слове
Благодарны мы тебе.
Только Смерть - как не в себе,
Снова хочет крови!
В отуманенном сознанье
У нее одно желанье...
Смерть пьяна!
Тихих просьб она не слышит!
Надоели ей
Руки матерей!
Смерть пьяна и злобой дышит:
Злость ее несется вскачь,
Словно мяч,
Через мост,
Из деревни на погост.

"Смерть! Это я - Иисус и твой царь!
Создал я сам тебя, древнюю, встарь,
Чтоб исполнялся закон
Вещей и времен.
Мои пригвожденные руки
Благословили последние муки.

Смерть! Я был мертв и воскрес,
Я - манна с небес.
На землю сошел я смиренно
Вернуть заблудших овец.
Я - твой царь и отец,
Я - мир вселенной!"

Череп к огню наклоня,
Смерть сидит у огня,
Пьет за стаканом стакан и качается,
Полузакрыв глаза,
Улыбается.

У господа гром, а у Смерти коса!

Хочет кто пить, так садись перед ней -
Всех угостит из бутылки своей,
Сколько вздумаешь, пей,
Лишь не проси за детей, за внучат!
Каждый пьет на свой лад.

И Смерть пила, пила, пила;
Христос ушел - она не встала,
Подобной дерзостью немало
Смущая жителей села.
Но дни и дни, опять и вновь
(Как будто позабыв о мире)
Сидела Смерть у них в трактире
И в долг пила без счета кровь.

Потом, однажды утром, встала,
Худую клячу оседлала;
Ей на спину мешок взвалив,
Поехала в раздолье нив.

И к ней из каждой деревушки
Спешили матери-старушки,
Несли ей хлеба и вина,
Чтоб здесь не зажилась она;
Несли ей хлеба и свинины,
Большие с грушами корзины,
А дети роем - весь приход -
Несли ей мед.

Смерть странствовала много, много
По всем дорогам,
Уже без гнева и не строго
Оглядывая всех: она
Была пьяна.

На ней был рыжий плащ убогий
С блестящей пряжкой на отлет,
И с перьями колпак двурогий,
И сапоги, как для болот.
Ее заезженная кляча,
По грязным рытвинам маяча,
Тащилась медленно вперед.
И толпы шли за ней в тревоге,
Следя, как медлит на дороге
Хмельной и дремлющий костяк,
Ведущий к далям без зазренья
Свой темный ужас. Но не всяк
Мог слышать терпкий запах тленья
И видеть, как под платьем ей
Впивался в сердце рой червей.

Одиночество

Он шёл чуть закрыв глаза
Не касаясь ногами земли
С травинок бесшумно спадала роса
Прозрачные капли воды

Он шел не боясь ничего
Он шел навстречу судьбе
Он знал,что сделает то
Что слабо и мне и тебе

Он кто-то один из нас
Он такой же, как я и ты
Он просто знает сейчас
Как нам избежать беды

Идет он не наугад
Он знает что его ждёт
Он помнит дорогу назад
Но вряд ли туда он пойдёт


Дорога в рай
За пределом мироздания
За реальностью мечты
Мы идём вперёд, печальные
Натыкаясь на следы

Те следы покрыты плесенью
Затянулись пылью лет
Мы идём по ним невесело
Вслед за теми, кого уже нет

Невдомёк нам образумиться,
От земли глаза поднять
Сотни лет по кругу кружимся
Свой не можем след узнать

Художник

Прощай, я снова уезжаю
Я уезжаю в Петербург
Я ничего не обещаю
Я, как и прежде, верный друг

Я буду вновь считать потери
Я буду сниться всем назло
Я всем скажу, что нужно верить
Чтоб нам однажды повезло…


* * *

Что напугало так меня?
Чего боюсь я среди ночи?
Заче волнуется душа?
И от чего защиту просит?
И в этой полной пустоте,
Слова мои всё тише,тише…
Смотрю – в туманной темноте
Крадётся чёрный кот по крыше.
Блеснёт глазами,стинет вновь
Пройдётся плавно,чтоно тени…
И заставляя стынуть кровь
Затянет плачущее пены.

Я песню написал...

А когда закричите
Неистово ВЫ, мы
Умерим ваш пыл
Толстым кляпом.
Вы умрете мучительно,
Долго, за ночь, но вас
И не вспомнит никто.
Рассечем вас на восемь
Кровавых частей, по
Кол-ву классов,
Разошлем вашим
Близким по почте презент
И по органу выдадим братьям.
И распнем ваше тело
На фонарном столбе,
Посреди безлюдной дороги.
И наутро проснутся голодные псы
И ВАС обглодают до кости.
И останется лишь
Клочок серебристых волос
И пакетик, с надписью «мозг».
Растопчем ваши кости,
Промоем ваш ум,
И развеем по ветру
С могилы. И придут
К вам покойные братья
Миров, которые очень ценили.
Но спасли мы весь мир
Обрученных детей,
Замполитов и дураков.
Так хвала же собакам, хвала
Чудакам, ну и ВАМ тоже честь
Отдадим (но не так, как привыкли),
(Увы).

Дэн Назгул

" Разговор " .

Что ты знаешь о жизни ? Ведь тебе всего двадцать лет .
Что ты знаешь о смерти ? Ведь войн давно уже нет .
Что ты можешь знать о любви , покуда ты не женат ?
Как ты можешь судить красоту , когда на устах твоих мат ?

Этот вопрос и много других задавал мне один чудак .
Мы столкнулись в богом забытом кафе . Сейчас уже не помню , как .
И я слушал его болтовню и пытался смотреть в глаза .
И я помню , он пил крепкий чай , а я пиво , и на грязной тарелке сидела оса .

И я тихо посмеивался про себя , ну откуда ему было знать .
Отчего дрожат мои руки , а ночами не хочется спать .
Отчего в глазах только боль и тоска , даже если на губах анекдот .
И какая причина в том , что я ненавижу праздновать новый год .

А я мог бы рассказать о том , как больно бывает порой
Когда тебе норовят воткнуть нож в спину , лишь за то , что ты " не такой " .
И о том , что любовь продается . Ей цена - кошельковый рай .
И когда ты шепчешь - " Люби меня! " , эта фраза звучит , как - " Предай ! " .

И о том , как хочется выть на луну , заперевшись в пустой конуре .
И , уткнувшись в подушку , плакать без слез , посылая проклятья заре .
Задавая себе бесполезный вопрос , для чего ты пришел в этот мир .
Отчего друзья дохнут , как мухи , а враги лезут в щели из соседских квартир .

Да , я много бы мог рассказать , но не хочу ворошить .
Потому что когда просыпается память , становится тошно жить .
И я просто смотрел в глаза и тупо кивал в ответ .
А на улице просто шел дождь и в квадратиках окон зажигался свет .

Баллада о крепком орешке.

Ты думал, что лишних усилий не надо,
И будет победа легка,
И с первой минуты смотрел на меня ты
Насмешливо и с высока.
Ты думал я буду в руках твоих пешкой,
Но сам стал однажды объектом насмешек,
И понял, что я для тебя слишком крепкий орешек.
Теперь по другому ты смотришь на вещи,
Во взгляде нет больше огня.
Теперь свое время, свое красноречие,
Не хочешь терять на меня,
В глазах твоих мир стал другим почему-то,
Ты сам изменился в тот день, в ту минуту,
Когда вдруг печальную истину понял одну ты.
Я крепкий орешек терпения и сил,
Тебе не хватило и ты отступил.
Я крепкий орешек, который ты не раскусил.
Я крепкий орешек не всем по зубам,
Настала минута и ты понял сам,
Что вряд ли сумеешь меня расколоть пополам.
(Слова Д. Рубина, музыка А. Иванова)

ты боишься Иисус никогда не придет
забирать тебя из школы домой
отводить вдоль заброшеных старых цехов
подветренной стороной

в бессмысленном поезде
в бесконечном поиске
в нетронутых чащах
в недобитых чашках

моё любимое

А. Вознесенский
"Правила поведения за столом"

Уважьте пальцы пирогом,
в солонку курицу макая,
но умоляю об одном -
не трожьте музыку руками!

Нашарьте огурец со дна
и стан справасидящей дамы,
даже под током провода -
но музыку нельзя руками.

Она с душою наравне.
Берите трешницы с рублями,
но даже вымытыми не
хватайте музыку руками.

И прогрессист и супостат,
мы материалисты с вами,
но музыка - иной субстант,
где не губами, а устами...

Руками ешьте даже суп,
но с музыкой - беда такая!
Чтоб вам не оторвало рук,
не трожьте музыку руками.

Любимое...

Tempus transit gelidum
mundus renovatur
verque redit floridum
forma rebus datur
avis modulatur
modulans letatur
--------
--------

Lucidior et lenior aer iam serenatur
iam florea iam frondea silva
comis densatur

2)
Ludunt super gramina
vergines decore
quarum nova carmina
dulci sonant ore
annuuunt favore
volucres canore
favent et odore
tellus picta flore
cor igitur et scingitur
et tangitur amore
virginibus et avibus
strepentibus sonore
----------
----------
3)
Vrowe ih pin dir undertan
des laz mich geniezen
ih diene dir so ih beste chan
des wil dih verdriezen
nu wil du mine sinne
mit dieme gewalte sliezen
nu wold ih diner minne
vil souze wunne niezen
vil reine wip din schoner lip
wil mih zu sere schiezen
uz dime gebot ih nimmer chume
obz alle wibe hiezen

Согласно Божьему велению
и свойствам духа, нам присущего,
дано любому поколению
насрать на мысли предыдущего

Гляжу, не жалуясь, как осенью
повеял век на пряди белые,
и вижу с прежнем удовольствием
фортуны ягодицы спелые

В ГОРОДЕ

Таинственная девушка с третьим глазом на лбу
остановила меня,
Предложив познать духовные глубины Кама Сутры.

Юная пара представилась
шведской семьею неполной.
Предлагая заполнить пробел,
в ЗАГС позвала.

Загадочный мужик с накрашенными губами
подмигнул игриво,
за задницу щипнул...

Как много на свете хорошего,
интересного,
загадочного...

Но, валенки себе купив и грабли новые,
Жене и ребенку конфет и гостинец,
С грустью в деревню домой возвращаюсь


Когда окованные в бронежилеты
Милиционеры
Грубо волокли меня
К машине вытрезвителя,
Я, из последних сил вырываясь,
Продолжал воспевать весну
Во весь голос.

Серые Глюки
Серые глюки, желтые стены,
Медленно-медленно капают в мозг.
Умер наш Петя с одной лишь проблемой:
Ему не дала девочка Лена.

Посвящается Дмитрию Ханину. И мне.

Сергей Калугин
УБИТЬ СВОЮ МАТЬ

Горный Китай, монастырь Чжоан Чжоу, век от
рождества Христова 853-й. Hекто спросил
Лин цзы: "Что такое мать?" -
"Алчность и страсть есть мать, - ответил
мастер. - Когда
с сосредоточенным сознанием мы вступаем в
чувственный мир, мир страстей и вожделений, и
пытаемся найти все эти страсти, но видим лишь
стоящую за ними пустоту, когда нигде нет
привязанностей, это называется "убить свою
мать".

Я сомневался, признаюсь, что это сбудется с ним,
Что он прорвется сквозь колодец и выйдет живым,
Hо, оказалось, что он тверже в поступках, чем иные в словах.
Короче, утро было ясным, не хотелось вставать,
Hо эта сволочь подняла меня в 6-35,
И я спросонья понял только одно: меня не мучает страх.

Когда я выскочил из ванной с полотенцем в руках,
Он ставил чайник, мыл посуду, грохоча второпях,
И что-то брезжило, крутилось, нарастало, начинало сиять.
Я вдруг поймал его глаза - в них искры бились ключом,
И я стал больше, чем я был и чем я буду ещё,
Я успокоился и сел, мне стало ясно: он убил свою мать.

И время стало навсегда, поскольку время стоит.
А он сказал, что в понедельник шеф собрался на Крит,
Короче, надо до отъезда заскочить к нему - работу забрать.
И он заваривал чай, он резал плавленый сыр,
А я уже почти что вспомнил, кто творил этот мир.
Я рассмеялся и сказал: "Hу как ты мог, она же все-таки мать!"

И он терзал на подоконнике плавленый сыр,
А я уже почти припомнил, кто творил этот мир.
И я сказал ему: "Убивец! Как ты мог, она же все-таки мать!"

И он сидел и улыбался, и я был вместе с ним.
И он сказал: "Hо ты ведь тоже стал собою самим".
А я сказал: "Hайти нетрудно, он в десятки раз сложней не терять.
И будь любезен, прекрати свой жизнерадостный бред.
Ты видишь свет во мне, но это есть твой собственный свет.
Твоя ответственность отныне безмерна: ты убил свою мать.

Изволь немедля прекратить свой жизнерадостный бред,
Ты видишь свет во мне, но это есть твой собственный свет.
Твоя ответственность безмерна, ты свободен: ты убил свою мать".

Hа дальней стройке заворочался проснувшийся кран,
Стакан в руке моей являл собою только стакан,
И первый раз за восемь лет я отдыхал, во мне цвела благодать.
И мы обнялись и пошли бродить под небом седым,
И это небо было нами, и мы были одним.
Всегда приятно быть подольше рядом с тем, кто убил свою мать.

И мы обнялись, и пошли бродить под небом седым,
И это небо было нами, и мы были одним.
Всегда приятно чуть подольше быть с тем, кто убил свою мать.

Стихи моего лучшего друга. От себя - только эпиграф. Весьма интересные вещи узнал о себе...

Broken Angel.

Ворманн - почти мёртв, его крылья сломлены... Крылья его сломанны не потому, что так его подвели обстоятельства, а потому, что они были слабыми. Если так, то его даже не жаль.

Я упал – так низко, что не встать,
Мой рот зашит, я не могу кричать.
Я виноват – чтоб грех свой искупить,
Я буду на обрубках крыльев рваться ввысь.

Подставили подножку, подрезав сухожилья,
Содрали с меня кожу и обрубили крылья.
Я встану, я воскресну – срастутся мои крылья…
Срастётся моя кожа, срастутся сухожилья.

Я встану, полечу и оглянусь направо
Мне впервые так легко, мне ничего не надо.
А после оглянусь назад и сплюну –
Я больше не на дне, я больше там не буду.

Заработали мои мозги,
Ах, как приятно ощущать,
Что ты снова можешь парить,
Что ты снова можешь летать…

Я перечеркну все стихи, что я раньше писал –
Они меня сдали, я с ними устал.
И пройден этап, пусть я многое здесь потерял,
Порвал свою душу, но и заново на ноги встал.
9.07.1999.
Мне на всё наплевать, ведь меня не убить,
Даже с пулей в башке, я буду парить,
Даже после войны я из пепла восстал,
Я всего лишь ангел, который упал…

Пусть кричат: «Сумасшедший!», пусть плюют мне в лицо,
Пусть пытают железом, пусть режут стеклом,
Но, я не сломаюсь и не упаду,
Я огненным вихрем на небо вспарю!..
11.07.99.

А.Л.

Тимошин "Каин Л." Александр

МИФ

Я лежу на земле, в сердце ранен копьем,
Истекающий кровью олень.
Скоро съедено будет тело мое -
Лишь погаснет проклятый день,
Ну а кости собакам дадут на прокорм,
Тем собакам, что гнали меня...
Можно, я расскажу все, что было, Харон,
На рассвете проклятого дня?

Чтож, вставляй же в уключины весла свои!
Я сегодня один у тебя.
Реку черную лезвием лодки крои -
Поскорей бы забыть, как трубят
Над убитым оленем рожки егерей,
Возвещая удачу свою...
Ну, вставляй же в уключины весла скорей,
И за Стикс вези память мою.

Я был лучшим охотником в наших краях,
Всех удачливей и точней;
Был бойцом, даровавшим забвенье и страх -
Все боялись противиться мне,
И собаки мои лучше всех гнали дичь
И давили, рыча, волков...
Но случилось мне страшное чудо постичь
В тех краях, что уже далеко.

Раз, удачной охоты испивши всю суть,
И потешив друзей слихвой,
Я от шума и смеха ушел отдохнуть
По тропинке, что вилась рекой.
И в конце тропинки пещера была -
В ней царила влажная тень.
Тень прекрасной казалась, манила, звала
Телесами отдаться воде.

Полумрак меня встретил смехом звеня,
В плеске струй тихо пела свирель.
И звенящей догадкой сразило меня
То, что я, внутрь ступивши, узрел:
Артемида нагая, в окруженьи наяд,
Прочь отбросив плащ и копье,
Подставляла, смеясь, золотистым струям
Золотистое тело свое.

Но, меня увидав, нимфы спрятались вдруг,
А богиня во гнев пришла.
И проклятье скатив с золотистых рук
На меня его навела:
Повелела тотчас мне оленем стать,
Здесь, во чреве скалы с водой;
Полыхнула злым взглядом ее красота,
Боль слилась с ее красотой.

F
Эту боль было не превозмочь -
G Am
И я в панике бросился прочь!

...Сквозь чащобу ломился я:
Страх звериный в нутро проник.
Мне помогут мои друзья,
Ведь всегда выручали они!
Я прекрасно знал этот край,
Убежал от стаи волков...
И услышал собачий лай
И надсадную песнь рожков.

Впереди загорались огни
(А мой глаз боялся огня!) -
Там друзья мои... Но они
Не сумели узнать меня.
И друзья мои, закричав,
Окружили меня кольцом.
Диким смехом звериных начал
Сопровождался факел в лицо.

Лучший друг мой швырнул копье -
Затрещало оно, крутясь,
И пробило тело мое,
Проломило ребра шутя:
Прямо в сердце - так было всегда,
Был всегда очень меток он...
Я упал, и успел издать
Лишь один человечий стон.

...Что друзья не могли спасти
Осознал я только теперь.
Ты меня уж, Харон, прости,
Не всесильны боги, поверь:
Боги могут накрасить грим,
Им по силам почти все поменять...
Но узнает всегда, любым,
Под любою личиною мать.

Панацея (эликсир)

Когда судьба бьёт мальчикам,
По шаловливым пальчикам,
И слышен крик младенца: -
"Мор" не встаёт! Ни так, ни сяк!..." -
Он вторит всем лишенцам:
"Подкиньте, please, DxDiag!"

© 2007

12 Апреля - День Космонавтики. С празником!

Русское небо

Посвящается Ю.А.Гагарину

Отсчёт финальный перед стартом
Похож на звон колоколов.
Географические карты
Тесны для нас, сорвиголов.
Простора дерзко мы просили,
И нам велели голоса
Мостить дорогу из России
в небеса.


Не теряйся, брат, в этой высоте,
Где никто из нас за столетья не был.
И апрель был рад вспыхнувшей звезде,
И на сто минут стало русским небо.


"Поехали!"- он бросил сразу
В ревенье пламенных ветров,
Снабдив космическую трассу
Задорным кличем ямщиков.
Прошли мгновения до пуска -
И смолкла шумная молва,
Звучали в небе только русские
слова.


Не теряйся, брат, в этой высоте,
Где никто из нас за столетья не был.
И апрель был рад вспыхнувшей звезде,
И на сто минут стало русским небо.


Померкнет истина любая
Под лихолетья торжество,
Но, что планета - голубая,
Она узнала от него.
И степь, обильная цветами
Весенней юною порой -
Венец пути меж небесами
и землёй.


Не теряйся, брат, в этой высоте,
Где никто из нас за столетья не был.
И апрель был рад вспыхнувшей звезде,
И на сто минут стало русским небо.

Дмитрий Ляляев

10 мая 2007 LittleDrakon

Над пьяной от крови землёй
Не властны ни космос, ни бог.
Поля зарастут коноплёй,
Не будет путей и дорог.

В твирине утонут дома,
И время замедлит свой бег...
Тогда и поймёшь ты, шабнак,
Что больше уж - не человек.


Кстати, а комментарии к стихотворениям вы не оставляете? Мне, например, очень понравилось стихотворение Мимо Проходящей с первой страницы!

Иногда... просто обычно читаем и все. А мимо проходящая - это да, это сильное стихотворение и очень атмосферное.

Это стихотворение я сделала для себя гимном Мора и с него начинаю представление игры другим людям. Оно передаёт ощущения и суть игры. Особенно последние две строки...
Правда, в нём нет другой стороны Мора, которую я очень люблю - а именно заботы о людях. Пусть даже все мы куклы, мы любим или ненавидим.
Хотя... там показано только со стороны Бакалавра. Может, в этом всё дело.

Хм, ну на мой взгляд стихотворение то ("Твой всевидящий враг не окажется слеп" и т.д.) получилось совершенно примитивным с технической точки зрения. Я его не люблю. Хотя для меня оно тоже знаковое - разместив его, я решила остаться на форуме и зарегистрировалась уже под текущим ником - Одри. И, однако же, зацепилась здесь хвостом, хоть и планировала просто пройти мимо=)

Ну, а вообще Мор - первая игра, по мотивом которой у меня возникло желание слова рифмовать. Здесь есть и стихо с точки зрения Гаруспика и стаматин-блюз мой. Странные они получились. Но раз написались, значит, игра зацепила

Очень приятно встретить автора))) Про техническую сторону я согласна, но дух Мора это стихотворение однозначно передаёт.

Быть или не быть?
(Ревер Борису)

Свет. Занавес. А, на подмостках
Творится странный триалог.
Ловлю я, смыслы в отголосках...
Никто понять других не смог.

На меня наставлен сумрак ночи
И дорога предназначена одна -
Город, at extended тамагочи,
Чашу предстоит испить до дна

Но, как любить сей замысел упрямый?
Мне же кромешную тут дали роль!
Убить? Украсть? Предать? О, драма!
Пасть низко, побираться...О, юдоль!

Не минуть множества ловушек,
Коварство зла - страшнее пушек.
Разжать тиски судьбы и страха...
Да, тяжела, ты, шапка Мономаха!

А, ветви Клары, Даниила иль Артемия,
Увы, не имут однозначного решения.
Но, сохрани надежду и прости...
Мор пережить - не поле перейти!

LittleDrakon 16 мая 2007 года

Посвящается Артемию Бураху

Ты что попросишь у судьбы?
Затишья в грохоте стрельбы?
Свободы? Денег? Или славы?
Иль прекращения облавы?

А может, силы наконец?
Но смерть - всему и всем венец.
Не жди удачи, будь собой.
Попробуй спорить и с судьбой.