Majestic, ну честно, зачем вы это говорите?
Я вообще-то материалист, человек неверующий, религию, не исключая и христианства, полагаю вслед за Марксом надстройкой над экономической формацией общества, разделяю мнение, что христианство больше взяло от античной философии и прочие интересные мысли. Но зачем так опускать религию и средневековье, низводить до черт-те чего? Это очень сложные и многогранные явления, большинство жутких мифов о средневековье, вроде грабительских крестовых походов, всеобщей темноты и тупости напридумывали просветители 18-го века, а потом подхватили романтики вроде Гюго ("Собор Парижской Богоматери" - это как раз красивая сказка о средневековье). Бабушки-иеговистки... Ну причем здесь Толкин? Чтобы представить, что есть христианство - ну хотя бы Достоевского стоит почитать, или на худой конец Пушкина, "Капитанскую дочку". Причем здесь демоны с рогами и прочая чушь? Их и у Толкина нет: у Саурона ровно один знак демонизма - четыре пальца, эдакое копыто воландовское.
Просто беллетристика с ее наивным, внешним жизнеподобием очень привлекательна. Недаром Барт писал, что нет ничего менее реалистичного, чем литературный реализм, попытка написать "как в жизни". Если Роулинг еще понимает, что пишет она симулякры, то Сапковский из кожи вон лезет, чтобы правдоподобие изобразить - см. споры вокруг реализма еще в 40-60хх гг. 19 века на нашей родине, и все с тем же Сапковским и его жизнеподобием ясно станет. Были уже такие ребята, только даже я их имен не помню, даром что кто-то из них в списках литературы на филфаке вроде был. Но те хоть реализм свой ваяли с серьезными лицами, а Сапковский вносит в него еще элемент развлекательности. Ну причем здесь хоть какое-то истинно жизнеподобное? Оно и вовсе невозможно, литература изначально на это не рассчитана и никогда, ни в каких формах , своей условности не преодолеет. Наоборот, чем больше похоже на жизнь внешне, тем, как правило, более условно. В том числе условна и чисто внешне-развлекательна у Сапковского идея "человек человеку волк" - гораздо менее глубоко она заложена, чем, например, у Расина, с его пафосными классицистическими монологами и всеми явными условностями. Там - да, театр садо-мазохистских отношений, проявлений власти, где все друг друга мучают, даже если полагают, что любят. А Сапковский за рамки элементарного социально-конкретного опыта не выходит и никогда не выйдет.
Толкин же - вообще не реалист. Он модернист, и правильней его сравнивать не с последователями и даже современниками, писавшими фэнтези, а, пожалуй, с Джойсом, Набоковым, писателями Серебряного века. Да хотя бы с Гоголем - у него тоже есть образ вселенского, непреодолимого зла. Проблема морального выбора, этики у Толкина поставлена предельно остро, даже и в Сильмариллионе. Выбор пронизывает всех центральных персонажей: Фродо, Арагорна, Горлума, да даже Сарумана - сложный, к слову, образ, и весьма, человека, которого постепенно развращает гордыня, жажда власти, жажда всезнания. А Гэндальф с ним до конца возится - именно потому, что это этично, что нельзя без крайней нужды убивать. Между прочим, сил "добра" у Толкина вообще нет, что даже А. Ленский понимал - культ эльфов, силы света и прочее пришло в глупых фанатских апокрифах. Нравственность индивидуальна, и всякий может соблазниться жаждой власти, гордыней, унынием и прочими тягчайшими грехами - которыми, кстати, и соблазнился сам Саурон некогда. Весь Сапковский с его "homo homini lupus est" уложен Толкином в одну главу об оскверненном Шире, там все эти мотивы даны предельно сжато, кратко и серьезно. Толкин вообще коварный и умный писатель: казалось бы, вовсе не интересуется психологизмом персонажей - и нате, четвертая часть, целиком построенная на психологической ситуации в духе какого-нибудь Ремарка и прочей военной прозы. Нет явного выхода на социальные проблемы, общественную нравственность - вот, в конце, глава, где Саруман устраивает в Шире пятилетку. Просто мыслит Толкин, как бы это помягче сказать, на немного другом уровне, чем беллетристы. Это сближает его с высокой литературой. Однако в своих мыслях он очень неоригинален и, на мой взгляд, даже в своей идее фэнтезийного мира побирается за другими модернистами начала 20 века - и это сближает его с беллетристами, пусть не ставит на одну ступень.
|