Quote:
Жду продолжения (:
Не знаю насчёт продолжения. Вверху пока что самый приличный отрывок из имеющихся. Остальное активно пишется, но оно как-то слишком наивно и топорно, причём первое намного обиднее второго.
Вот, например.
Строительство Каменного Двора всё ещё продолжалось. Выше становился Собор, намного дальше в будущем смогли бы оглашать окрестности удары исполинского колокола, возвещающие, что очередной незаметно пролетевший час канул в вечность. Особняки Каиных обносили высокой каменной оградой, отстраняя их от суеты Соборной площади. Строились жилые дома. Через притоки Горхона возводились мосты куда лучше недолговечных деревянных. На парапете одного из них, бросая камешки в блестящую в лучах заката воду, сидели двое.
- Он вернётся очень скоро, вот увидишь. - молвила тихая маленькая девочка, водя пальцем по причудливому рисунку каменной мозаики. - Он ведь уже совсем взрослый, твой друг. Целых семнадцать лет...
На ней было вельветовое платьице, мало подходящее по погоде. Шаль, которую мать велела взять с собой, впервые по недосмотру осталась забытой дома.
- Эх, с кем же теперь проводить время... Скучно! - вздохнул расположившийся рядом тринадцатилетний светловолосый мальчуган. - А он столько всего умеет делать - мышеловку может смастерить, самодельное ружьё, ещё много чего...
- Зачем же мышек обижать? – спросила соседка.
- Ха! – хмыкнул тот. - А если их в доме невесть сколько разведётся и все запасы погрызут?
- Я мышей не боюсь. Только крыс... видела однажды на складах... - девочка задумалась, боязливо опустив глазки. - Папа мой тоже уехал... А мама дома сидит. У неё здоровье слабое. Нельзя сильно расстраиваться, а она всё беспокоится за него и так горюет... Тёмка, а Тёмка! А разве оттуда, куда их забрали, можно не вернуться?
Река под их ногами размеренно, успокаивающе шумела, неся первые опавшие в этом году листья. Где-то вдалеке лаяли собаки.
- Не волнуйся. И маме своей скажи, чтобы не беспокоилась. Это же не война, а всего лишь "нестабильное положение", мне так Стах сказал. Уж он-то лучше знает, на что идёт. Отец им так гордится! - подросток широким жестом показал, насколько именно гордится Стахом отец, разумеется, не без промелькнувшей в глазах лёгкой зависти. Юная барышня в ответ застенчиво улыбнулась.
- Знаешь, мне домой пора... Надо до наступления темноты вернуться.
- А далеко живёшь?
- В Седле. Тут близко. - девочка показала рукой куда-то в сторону Театра.
- Ну, я тогда тоже пойду. Хотел ещё кое-что успеть до ночи...
Нескладному, слегка неряшливому и очень любознательному подростку Город уже давно был не в диковинку. Степные сказки он помнил наизусть, в тихих кварталах знал каждый уголок и почти всё время, проводимое не в обучении и подготовке к предопределённому будущему призванию, он думал о том, что находится в Степи и дальше за ней. Ровесников это мало интересовало - для них владения Матери Бодхо были бесконечны, а жизнь сосредоточена в пределах Города – чего ж ещё может не хватать? С тех пор как забрали добровольцем Стаха Рубина, старшего ученика Исидора Бураха, сын последнего лишился верного товарища по исследованию окрестностей и теперь был предоставлен самому себе, пробуя завести новых знакомых среди детей, часто приходивших к его отцу послушать невероятные истории, которых тот знал немало.
Глаза, зеленовато-серые и чистые, как воды Горхона, окинули взглядом пустеющие к ночи улицы. Юный Артемий уже знал, что будет делать сегодня.
Из личных хроник А.Л., inq.
...Во время чумы всё больше людей свидетельствовали о том, что воочию видели существо из городских легенд, известное как Прозрачная Кошка. Никто не мог дать иного объяснения их словам, кроме как вызванное затуманенным паникой разумом видение. Но сироты и беспризорники, ютящиеся на Складах, упоминали о существовании загадочного зверя и ранее. Большинство этих детей потеряли семьи во время Первой Вспышки. О самой Кошке пока мало что известно - предположительно, она безобидна, как обыкновенная домашняя кошка, но по так и невыясненным причинам суеверные местные жители считают её проклятым существом, увидеть которое не сулит ничего хорошего. В реальном существовании её также уверены такие авторитетные и трезвомыслящие люди, как танатолог Д.Данковский, хирург А.Бурах и певица Анна, известная под псевдонимом Ангел. Первый описывал виденное, как полупрозрачное, почти невесомое создание, ярко светящееся в темноте, очертаниями повторяющее облик привычной нам felis catus domestica. Описание второго расходилось с первоначальным в том, что Кошка вполне могла сойти издалека за полноценное животное во плоти, и лишь по приближении заметно просвечивало, в руки же ни за что не давалось. Со слов Анны А., это мифическое существо - не более чем призрак, лёгкая тень, которую довольно затруднительно заметить невооружённым глазом...
Бархатная темнота укрывала здания, тлеющий закат ещё касался их крыш и едва заметно отражался в окнах. Зажигали фонари. Звук шагов эхом отдавался в переулках. Идущие работать в ночную смену, возвращающиеся домой, просто вышедшие насладиться одним из последних тёплых вечеров... Среди них по лабиринту улиц, заглядывая по пути во дворы, знакомые и не очень, тенью пробирался искатель приключений. Мысли о доме оставили его, как только в темнеющем небе показались первые тусклые звёзды. Настоящим родным домом его был Город, тихий и таинственный, скрывающий в своём древнем сердце удивительные тайны, часть которых удавалось донести до людей легендам и преданиям.
Что-то мелькнуло вдоль стены... Нет, всего лишь последние лучи заходящего солнца блеснули на стекле. Показалось...
Зато из окон огороженного особняка напротив совершенно явственно слышался громкий звон посуды, чья-то речь и плач ребёнка. Во флигеле горел свет. Здесь, если ему не изменяла память, жили Ольгимские. Говорили, сын скотопромышленника, «крайне упрямый и излишне самостоятельный», как отзывался о нём отец, по собственной воле переселился из семейного гнезда на самую окраину Города. Но кто тогда жил в его комнате? Артемий замер за углом, прислушиваясь.
На крыльцо взошёл человек. Один из редких прохожих, парень лет двадцати, судя по внешнему виду - рабочий или земледелец. И что только он там забыл? Разве что пришёл обсудить деловые вопросы, но не в такое же позднее время... Тоже прислушавшись к шуму за дверью, он оглянулся по сторонам, словно принимая какое-то решение. На смутно знакомом лице наблюдателю почудились напряжённая грусть и волнение. Вздохнув, парень поставил у порога глиняный кувшин и постучал в дверь. Через пару минут его уже не было поблизости, а выглянувшая из дома гувернантка в недоумении переговаривалась со второй, занавешивающей на окнах шторы. Через несколько минут всё затихло окончательно.
Сын менху, уже почти забыв об изначальной цели своей затянувшейся вечерней прогулки, принял твёрдое решение с самого раннего утра завтрашнего дня вновь придти на то же место.
Дверь захлопнулась за его спиной. Вроде, не успели заметить... порядочно отстали ещё у того поворота... Как бы ни было позорно спасаться бегством, порой это единственное разумное решение.
Тяжело дыша, минуту назад преследуемый доброй дюжиной жаждущих учинить над ним самосуд, Гаруспик окинул взглядом небольшую, но богато убранную комнатку. Дом четы Ольгимских, память не подвела. Но боосу Владу эти апартаменты даже тогда были бы малы...
- Ты ранен? Присядь пока на кровать. - хрупкие девичьи руки сняли дорогой шейный платок, порвали его на две части и, намочив ткань водой из позолоченного мраморного фонтанчика, подали вошедшему. - Всё в порядке?
- Как видишь, не вполне. - пробормотал Гаруспик, затягивая импровизированный жгут и утирая кровь. - Должно быть, я совсем позабыл местные традиции - не припомню среди них обычая устраивать приезжим столь радушный приём.
- Ты, верно, и есть Артемий Бурах?
Сплошь окровавленная одежда, усталый озлобленный взгляд, недюжинный рост и спешно убранный в широкий карман нож. Инстинкт самосохранения, подумал Потрошитель, у позвавшей и впустившей его хозяйки отсутствовал напрочь.
- Как ты узнала?
- Предчувствие. Если, конечно, ты веришь в подобные вещи... - девушка без капли страха смотрела ему в глаза. - Я будущая Светлая Хозяйка, Виктория. Мой отец - Владислав Ольгимский. А друзья зовут меня Капеллой.
Артемий горько усмехнулся.
- А мы будем друзьями?
- Конечно! То есть... - замялась Виктория. - Я очень на это надеюсь.
- Так значит, я могу здесь отдохнуть? - спросил Гаруспик. Усталость после практически бессонной ночи в поезде и непредвиденной резни на Станции нисколько не улучшала его и без того плачевное состояние.
- Сколько хочешь. Отец ещё не вернулся... Выспишься - и пойдёшь к нему.
Бурах потянулся к карману за склянкой мерадорма.
- Спасибо, Капелла.
<...>