Четвертый день
Весь этот день я боролся с инфекцией, мысленно благодаря Бакалавра, который вчера за полнейшую ерунду (зараженных органов к тому моменту было навалом) поделился антибиотиками. И как только инфекция слишком уж сильно давала о себе знать, я ее бац! и антибиотиком. И она, словно побитая собака, быстро отступала. В общем, проблему с инфекцией я почти решил, к тому же дому на всякий случай лежал порошочек.
Пожалуй, самое запоминающееся событие в четвертом дня – это поход к Рубину. Когда, наконец, Лара Равель неохотно показывает место пребывания доктора, вспоминаешь, как он в письмах обещал отомстить Гаруспику. Данковский же утверждает, что Рубин поменял свое мнение и теперь раскаивается. Ну что ж, посмотрим, кто прав.
Как только заходишь в Логово Браги, в глаза сразу бросаются двое зараженных людей, лежащих на каменном полу недалеко от Рубина. А он спокойно стоит, переминаясь с ноги на ногу, словно и не замечает их стонов и криков. После разговора с ним я почему-то по-прежнему не верю ему, потрошителю Симона. Наверное, правильная молва следует за ним. Панацея – вещь хорошая, но ведь у него нет стопроцентной уверенности в правильности действий. Хотя… он был близко знаком с Бурахом-старшим… И он ему доверял…
Поворачиваюсь от Рубина, чтобы покинуть его, и натыкаюсь на труп со вскрытой грудной клеткой. Вот он, великий и бессмертный Симон Каин, человек, который являлся духовным оплотом всего города. Вот какой последний приют нашли ему, и вот в какой виде теперь находится его тело, а вся его святая кровь потрачена на панацею.
С непонятным омерзением отворачиваюсь от Рубина, прохожу мимо зараженных (скорее всего, они – подопытные кролики для испытания панацеи) и выхожу из душного, пропахшего кровью помещения. Несколько людей тут же набрасываются на меня, я пытаюсь убежать, делаю шаг от них, но потом ощущаю сильный удар в голову и теряю сознание.
Вот он, бессмертный и великий Симон Каин.
_________________
"Улыбайтесь - завтра будет еще хуже."
Закон Мёрфи