Чур меня, чур! Я, когда играла-то, Старшину зауважала, несмотря на то, что подлец. Но колоритный же, внушительный подлец такой, ага? ))) А вот здесь и сейчас не люблю я его, ох не люблю...

*сокрушённо* Здесь он менее колоритен и внушителен, да... видимо, щёлканье хвостом его не спасает.

Ой, а это... я была немного шокирована (ну - это было приятное шокирование, должна сказать)))))... а почему посвящено именно мне? А вообще я всегда боялась (и боюсь) Оюна х_х Признаться, до дрожи в пальцах)

Почему именно Вам? Ну... с одной стороны - почему бы и нет?) А с другой - это всё мои странные ассоциации... почему-то подумалось, что первое здешнее отступление от оригинала должно быть посвящено именно Вам, как строгому и справедливому читателю... эх, запутанно получилось. Звиняйте, коли что не так...
А Оюна я испугалась, когда в первый раз увидела. Он такой... огромный по сравнению с Самозванкой оказался... до сих пор под впечатлением.

Не извиняйся, что ты!)) Просто всегда интересно знать именно ассоциации, которые возникают у авторов, при посвящениях )
Меня пугал Оюн, когда мы с Артемием пытались его убить... с этим вообще была целая эпопея... я даже звук отключала, чтобы не было так страшно

И как я сразу не сообразил? Логично, посвящение Урании вызванно Оюнофобией....
А вот чем было вызвано мое - большой вопрос... неужели из-за того, что Альбинос главный фаллический символ Мора?
Я тут немного выпал из обсуждения, нужно еще наверстать упущенные отрывки в центре....

Я тоже! Вот когда было жутко...
Альбинос - волшебное существо... логическая цепочка понятна.)))

Lussie, ну, надеюсь, при битве с Оюном у тебя не было проблем с видеокартой, которые были у меня... Он заносил руку для последнего удара перед смертью Артемия и... зависал приходилось принудительно выходить из игры... Приятного мало... Если буду перепроходить - и не знаю даже, как переживу этот стресс повторно
Горн, главный фаллический символ Мора - это Многогранник!

Я вижу. что рассказы перерастают в целую повесть) Просто любопытно, почему металл горячий? Рельсы ведь холодные, да и с землёй он не соприкасаются.

Трагик-сан, на солнце нагрелись.)))

Урания, у меня откуда-то появлялись зелёные пятна на текстурах... почему-то именно на этой сцене. Было жутко неудобно... и просто жутко.)

Вопрос доверия

-- посвящается Arjen

Ночь с третьего на четвёртый день от начала Второй Вспышки

Кран водовозки проворачивался с трудом: видимо, никто им не пользовался уже достаточно давно. Наконец, тонкая струйка затхлой воды полилась в подставленную бутылку; Артемий довольно хмыкнул и почесал нос свободной рукой. Хорошо, что есть дистиллятор - потому что пить эту гадость неочищенной не рискнули бы, наверное, даже обладатели лужёных желудков - мясники и одонхе.
Бутылка заняла своё место в объёмистой сумке, рядом с завёрнутыми в тонкую ткань органами и связкой вяленой рыбы. Закрутив кран и отряхнув с одежды пролившиеся капли, Бурах зашагал к железнодорожному полотну - там, в старом заводском корпусе, ему пришлось устроиться на неопределённое время. Тайная лаборатория его отца, как говорил Младший Влад; правда, Ольгимские не указали менху на дверь прямо, но ночевать он предпочитал там же. Видеть ежедневно недовольную физиономию бооса Влада - испытание не из приятных. Кроме того, в лаборатории - всё под рукой, через дорогу - вода, неподалёку - юрта собирателя, да и продуктовый магазин рядом.
Размышляя о выгоде своего положения, Артемий подошёл к своему убежищу и неожиданно замер, настороженно оглядываясь. Вроде бы, никого не видно... только запах твири - чуть сильнее, чем положено. Но, наученный горьким опытом первых дней в городе, сын Исидора и не подумал расслабиться. Напротив - подобрался диким котом, положив ладонь на "конфискованный" у мародёра нож, и глухо спросил:
- Кто здесь?
Нет ответа. Но несколько мгновений спустя от стены заводского корпуса отделилась невысокая фигура.
- Ты поздно возвращаешься, гаруспик Артемий. Не боишься, что недоброжелатели устроят засаду и повяжут тебя прямо в логове?
- А тебе что за дело? - Бурах распознал степной акцент и успокоился. От своих скрывать ему нечего. - И зачем караулить меня именно здесь - разве это не лучший способ навести патруль?
В голосе невидимого собеседника явно слышалась ирония:
- Неужели ты думаешь, что дети Уклада выдают друг друга? Ты слишком много времени провёл вдали от дома, Артемий. Кстати... о правилах гостеприимства ты тоже позабыл?
- Нет, не позабыл. - буркнул менху и отворил-таки дверь, отходя в сторону. - Проходи, кровный, мой дом - твой дом.
"...даже если этот дом - тесная камора, в которой, сколько не расставляй всё по местам, всё одно - бардак..." - ехидно добавил внутренний голос. Артемий неопределённо хмыкнул себе под нос, огляделся и последовал за нежданным гостем внутрь корпуса.

Зыбкий свет керосинки едва разгонял полумрак, рождая на стенах длинные, колышущиеся тени. Бурах устроился на сундуке, недовольно косясь на расположившегося на кровати травника. Разумеется, он помнил светловолосого приёмца Мангызов, в детстве даже защищал его от собратьев-степняков, не желающих водиться с "городским выродком", но чем объяснить такое вот хозяйское поведение...
Хиннарэ не обращал внимания на хмурого менху, с удовольствием уплетая копчёный окорок. Наконец, облизнувшись, он поднял глаза и протянул:
- Да, с голода ты не умираешь... это хорошо. Теперь скажи, Артемий, сын Исидора, - ты уже понял, в чём состоит твоё предназначение?
Вяло жующий рыбину Бурах чуть не подавился. Прокашлявшись, осторожно поинтересовался:
- А какое, прости, тебе до этого дело? Или то, чем я занимаюсь, каким-то образом касается тебя лично?
Поморщившись, Хиннарэ вытер руку о штаны и хмуро уставился куда-то поверх левого плеча Артемия. В его словах звучала сталь... и непоколебимая уверенность. Как будто травник произносил фразы под чью-то диктовку, не вникая в их смысл, а лишь копируя интонации:
- Слушай волю Уклада, сын Исидора. Твоя задача - сохранить жизнь всему, что находится вокруг тебя, над тобой и под тобой. Принять решение будет нелегко. Тебе предстоит пролить реки крови и принести жертву - и она должна быть правильной. Соразмерной. Твой отец тревожится, что ты пойдёшь на поводу у своих желаний и совершишь ошибку. А я говорю - ошибки быть не должно, - карие глаза недобро сверкнули, - ...иначе ты погубишь Уклад. Ступай осторожно, будущий Старшина, и взвешивай каждую мысль прежде, чем высказать.
- Интересно. Сам придумал, или подсказал кто? - усмехнулся Артемий. По его спине пробежали мурашки, но гаруспик не собирался показывать, что сказанное его впечатлило.
- То, что ты услышал - воля Уклада, его решение. Ты должен подчиниться, если не хочешь всё разрушить.
- Прости, но я не верю. С какой стати мне проливать реки крови - это не пани ли Катерина тебя надоумила?
- Хозяйки слепы во всём, что касается Уклада. - показалось, или полукровка презрительно усмехнулся? - Сабурова видит только то, что хочет видеть. А ты волен идти вдоль нитей, определённых Землёй.
- И ты считаешь себя вправе указывать МНЕ, куда идти?
Бурах раздражённо прищурился, перебирая завязки сумки. Вместо того, чтобы исследовать новые образцы тканей, он должен выслушивать этот бред... Но, кажется, на Хиннарэ испортившееся настроение гаруспика не произвело ровно никакого впечатления.
- Да. Через меня говорят Земля, Степь и Кровь. Я вижу нити и должен указывать их плетение остальным. И это истина.
- Ну тогда укажи мне, в каких пропорциях смешать составляющие, чтобы получить панацею! - Артемий вскочил и зашагал от стены к стене. - Что молчишь? Или это неведомо тем силам, которые ты назвал?
- До этого знания ты дойдёшь сам, сын Исидора. Оно уже у тебя в крови. - уронил Хиннарэ, поднимаясь с кровати. - Не верить - твоё право, Артемий.
- Давай-давай, чеши отсюда.
В сердцах сплюнув, менху захлопнул за травником дверь. "Воля Уклада", ишь ты!
"Никто не имеет права приказывать мне. Я - сын своего отца. И я исполню его волю."
Бурах тяжко вздохнул и полез в сумку...

- Эй! Шабнак! Слышишь?
Мельком взглянув в сторону кустов, Хиннарэ нагнулся за смутно белевшим колоском белой плети. Справа послышалось сдавленное ругательство, и тот же голос буркнул:
- Ну тьфу на тебя, Хиннарэ! Ну не обижайся ты - все ж так говорят!
- Мне недосуг обижаться на глупцов. Чего ты хочешь, Айло?
Мясник выбрался из зарослей и подошёл ближе.
- У меня новости из Долгого. Больше половины запертых умерло... проклятая Грязь никого не щадит. Моих отца и мать сегодня вынесли патрульные Сабуровых. У Миргенэ болезнь унесла брата, у Ирго - подругу.
- Сочувствую. - ровно отозвался Хиннарэ. - Кто знает, не ушла ли за ними моя мать. Но зачем ты мне это говоришь?
Айло изумлённо присвистнул:
- Ты не знаешь, что с твоей матерью, Невес... Хиннарэ? ТЫ?
- Мне сейчас опасно появляться дома. Пусть лучше думает, что я умер... - полукровка не собирался распространяться на эту тему.
- Да я тоже думал - собиратель рассказал, что твоё тело отнесли на курган и оставили духам Степи. А сейчас смотрю, а ты здесь. Сначала думал, что мара, потом вижу: траву собираешь. Маре стебли незачем, так? Значит, живой.
Травник про себя подивился умозаключениям бывшего (ой ли?) врага и с нажимом повторил:
- Чего ты от меня-то хочешь?
Неподалёку протяжно взревел бык. Испуганно вздрогнув, Айло подобрался почти вплотную к Хиннарэ и шепнул:
- Старшие говорят - ты теперь исполняешь волю Уклада. Так?
- Э-ээ? Кто так говорит, Айло?
- Ну, все... - парень смешался, - Наши, из Боен. Сегодня водили аврокса раскрывать, боос позволил, так про тебя слухи разные... вроде сам Старшина объявил тебя Гласом Земли...
- И что, если так?
Зачем-то оглядевшись по сторонам, хотя вряд ли ночью, да ещё около топи, нашлись бы чужие уши, приятель Миргенэ выпалил:
- Скажи боосу открыть Долгий! Он должен тебя послушать, я знаю!
Хиннарэ изумлённо воззрился на него. Открыл рот, собираясь что-то сказать. И - судорожно глотнув воздух, осел в мокрую от росы траву...

Дальше, дальше же! Когда продолжение?

Да-да, присоединяюсь.
*усаживается поудобнее и ждет*

Будет, будет. Всё будет.)))
Главное, по ходу дела мне не переквалифицироваться из концептуальных утопистов в термиты. Это было бы нехорошо.)

Вопрос, который на раз вынес мой мозг. На какую букву должно приходиться ударение в имени Хиннарэ?

Если Хиннарэ от слова "хинин" (вещество из коры Хины, кажется) , то ударение на последний слог этого слова перетекает в ударение на втрой слог имени, то есть ХиннАрэ.

Lussie, уж, пожалуйста, не переквалифицируйтесь! В данном случае мне приятно чувствовать себя в абсолютном меньшинстве, раз уж занялась таким дурацким занятием как taking sides, пусть и в шутку.

Ыы, а я на последний слог ударение ставила, на звук [э]. Впрочем, на [а] тоже хорошо звучит.

Спасибо за четвёртую версию значения имени. Теперь буду думать тяжкую думу...
Уж постараюсь. Главное - не слишком вживаться в образ.
Мои родичи упорно делают ударение на "и". Приятно видеть, что это не всеобщая тенденция.

Что я слышу На последнюю,то биш "Э",так красивее,имхо

Вы ослышались. Это было минутное помрачение.
Вы меня практически убедили.

Ненависть

-- посвящается моему брату, без которого не было бы образа Айло.

Четвёртый день от начала Второй Вспышки

Заколоченные кварталы были приманкой для всех любителей лёгкой наживы. Невзирая на выставленные патрули, указы коменданта и отряды ополчения, брошенные дома грабили часто и, что греха таить, успешно. Вернувшиеся хозяева (если было, кому возвращаться) находили разорённые комнаты с перевёрнутой мебелью и выпотрошенными подушками. Тащили всё, что плохо лежит, не гнушаясь ни вышитым выходным платьем, ни позапрошлогодней банкой солёных огурцов.
В один из пустых домов и притащил Айло потерявшего сознание полукровку. Положение молодого мясника осложнялось тем, что он сам был в бегах - покинувших Бойни вопреки строгому приказу бооса разыскивали люди Ольгимских и убивали на месте, не слушая оправданий. Что касается тех, кто успел выскользнуть из заражённого Долгого, то смертный приговор был подписан им сразу же. Озлобленные степняки скрывались в опустевших зданиях, вздрагивая от каждого шороха и проклиная судьбу. Некоторые вернулись домой - и принесли болезнь на своих плечах. Половина квартала Дубильщиков, где жили семьи менху, вымерла в одночасье. Богатые умирали наравне с бедными, городские - наравне с сынами Уклада. Болезнь не делала различий между спившимся Крюком и фабричным работягой, тянувшим на шее троих детей и старушку мать.

...Из коридора в комнату сунула острую мордочку крыса. Айло пригвоздил её к полу метким броском ножа и, недовольно фыркнув, пошёл вытаскивать ритуальное оружие. Костяное лезвие уже всё было покрыто бурой крысиной кровью: похоже, серые бестии свили в этом доме самое настоящее гнездо. Брезгливо пнув дохлое животное кончиком сапога, юноша отправил её в угол - к семи предыдущим. Усмехнулся про себя, подумав, что в случае долгого пребывания в этой дыре придётся освежевать тушки и развести на виденной в соседней комнате жаровне костёр.
Судя по всему, дом принадлежал зажиточному горожанину. Вычурная мебель, пушистый ковёр, невесть почему пропущенный мародёрами, когда-то узорчатые занавески на окнах. Вдоволь питьевой воды на кухне. Несколько горшков с засохшими растениями. И крысы, крысы, крысы...
- Дай попить...
Слабый голос с кровати заставил Айло чуть ли не подпрыгнуть. Мысленно обругав себя за пугливость - даже закадычный дружок Миргенэ, случалось, подкалывал его этим - он обернулся и прищурился:
- Очнулся? Давно пора. Скоро полдень отбивать будут...
Мелово-бледный Хиннарэ приподнялся, ухватившись за спинку кровати, и с горем пополам сел. Выглядел светловолосый, скажем так... не слишком здоровым. И не слишком довольным.
- Эй, Шабнак, не надо тебе вставать пока. Отдохни - всё равно до темноты нам отсюда ходу нет, - Айло встревоженно посмотрел на него и добавил, - Да и не дойдёшь ты сейчас никуда.
- А тебе что за дело - дойду или нет? Ты можешь торчать здесь хоть до следующего года. Вода здесь есть?
- Сейчас принесу...
Вернувшись с бутылкой и относительно чистой кружкой, Айло увидел, что неугомонный Шабнак таки встал с постели и теперь выглядывает в окно.
- Ты совсем умом двинулся? Мало тебе патрульных на улице, хочешь их в гости пригласить?!
Хиннарэ только отмахнулся. Сообщив в пространство некоторые занимательные сведения о его умственных способностях, мясник налил в кружку воды и поставил её на подоконник.
- И чего ты там надеешься высмотреть? Почка заражена, там не пройдёшь. Только разве что Складами, ночью - сейчас ведь сдадут с потрохами.
- Э-ээ, и куда ты собрался идти ночью? - Отхлебнув воды, полукровка вернулся к созерцанию пейзажа за окном. - Долгий запечатан, Бойни - тоже, а Вратами Скорби ты вряд ли пройдёшь. К Сабе явишься?
- А хотя бы и так! Да, раз уж ты сказал... пойдёшь к боосу просить за Термитник?
Травник что-то невнятно буркнул, делая вид, что очень заинтересован потасовкой бритвенника с ополченцем.
- Чего-чего?
- Я сказал - никого и ни о чём просить не буду, - карие глаза в упор взглянули на Айло, - Земля определила испытание. Его нужно выдержать - и выдержат сильные. Уклад возродится из теней погибших родов.
Кружка полетела на пол. Айло, зло оскалившись, схватил полукровку за шиворот и прижал к стене.
- Как ты можешь так говорить, брат? Там же мои сёстры... твой друг... а Ойсэ что же? Ей так же определено сгнить заживо только потому, что взявший ответственность за Уклад не хочет ПОПРОСИТЬ бооса о милости?
Полузадушенный Хиннарэ смотрел на вспылившего степняка безо всякой злобы. Грустно и понимающе. Из глубины зрачков по радужке растекалась чернота, напугавшая Айло так, что он с брезгливым восклицанием отбросил от себя отродье, занявшее место приёмыша Мангызов. Именно отродье - потому что настоящий Шабнак, несдержанный и болезненно гордый полукровка, никогда не стал бы смотреть ТАК.
- Ну, давай же! Зови своих слуг-мертвецов, прикажи сожрать меня - чего ж ты?
Хиннарэ с трудом поднялся, даже не пытаясь вытереть сочившуюся из уголка рта кровь. Шатаясь, сделал несколько шагов.
- Ты не понимаешь. Если бы только моё желание... думаешь, твои родичи сейчас были бы там? Думаешь, я бы стал так мстить, БРАТ? - слово хлестнуло, словно кнутом, - Это воля Земли. Я не могу идти против неё, Айло. Особенно сейчас - слышишь? Это время тяжких испытаний и больших перемен для Уклада... и я... - одними губами, еле различимо, - ...и я не выбирал себе этот жребий. Веришь, кровный?
Мясник отвернулся. Перед глазами проплывали смеющиеся лица сестёр... Илька уже совсем взрослая, скоро выберет, кому плести обереги... Рамилэ ещё и пяти зим не минуло...
"Почему они должны погибнуть? Уж лучше бы я..."
- Убирайся. - Руки сами собой сжались в кулаки. - Сейчас. Иначе, будь ты хоть дважды шабнак и трижды Глас Уклада, а я тебя убью. Если уйдёшь - не буду искать, из уважения к Старшине. Только зря он верит такой твари, как ты.
Последние слова потонули в гулком звоне колокола...

Цепляясь за стены, Хиннарэ кое-как добрёл до входной двери. Перед глазами всё плыло; сердце, кажется, готово было выскочить из груди. Закашлявшись, согнулся - вытошнило кровью и стало чуть легче. Во всяком случае, за ручку двери ухватиться получилось с первого раза.
"Если сейчас пройду мимо патруля и не схватят - значит, всё правильно. И нужно забыть о несчастных, чьи стоны, кажется, слышны даже здесь. Всё правильно. Отбросить старое и исполнять слово Земли. Если пройду."
Крепкие мужики с алыми повязками на рукавах безо всякого интереса проводили взглядами еле переставляющего ноги полукровку. Их не насторожила ни грязная, местами разорванная одежда, ни лихорадочный блеск в глазах, ни неожиданно сильный запах твири, надолго задержавшийся в воздухе и перебивший даже смрад, приносимый ветром со стороны Почки.
Хиннарэ остановился передохнуть у поворота к скверу. Прошёл. И даже ухом не повели, гады - а ведь только вчера, стоило высунуться из воды... значит, Степь хранит своего избранника, и ошибок не сделано. А остальное не важно.
Даже если кто-то, притаившийся на самом дне души, считает иначе.

Бедолага. Ну вот куда он, в таком виде-то?

Мне Айло понравился, симпатичный персонаж. И жалко его.

Да,небезынтересный персонаж,надеюсь он еще засветится в дальнейших похождениях ба...эээ,Хиннарэ

Да засветится, куда же он денется? Э-ээ... у юного мясника будет очень важная миссия, от успеха которой будет зависеть финал истории.
Оу, даже жалко?
Известно куда - до дому, в квартал Дубильщиков.)
А я туда же - наблюдать и записывать.

Ага. Когда он о сестренках своих подумал...
Какое-то у меня сочувствие избирательное. Заперто семейство, а жалко Айло.